Когда в середине апреля Владимир Путин подписывал указ, отменявший запрет на поставку Ирану зенитно-ракетных комплексов С-300, он знал - на следующий день отгрузка контейнеров с ракетами для доставки морем не начнется. С тех пор, как Дмитрий Медведев, будучи президентом, по своей инициативе и несмотря на подписанный контракт, запретил поставлять режиму в Тегеране С-300, прошло много времени.

Чтобы реализовать заключенную ранее сделку, комплексы, которые делаются под заказ, нужно либо снять с вооружения российской армии, либо произвести заново, либо предложить иранцам более новые модифиикации. В последнем случае это будет фактически означать заключение нового контракта. Так что в ближайшие месяцы, а возможно и еще год-другой, иранские ракетчики едва ли что-то получат.

Путин бросает Обаме новый вызов

Значение путинского указа прежде всего символическое. После того, как пять постоянных членов Совета безопасности ООН и Германия подписали с Тегераном рамочное соглашение по иранской ядерной программе, Москва больше не считает себя связанной никакими обязательствами и не собирается во всем придерживаться общей позиции: "Захотим продавать Ирану оружие - продадим! А вы нас попросите хорошенько этого не делать, например, перестаньте поддерживать Украину - и, может быть, мы к вашим просьбам прислушаемся. А может быть, и нет".

Это - демонстративно презрительный жест Владимира Путина, прежде всего, Бараку Обаме. Российский президент не только показывает, что может позволить себе не считаться с американским коллегой.

Он сознательно создает Обаме проблемы в отношениях с конгрессом, испытывающим стойкую неприязнь к иранской политике нынешнего главы Белого дома. Конгрессмены и сенаторы считают ее слишком мягкой.

Сдается арена для "холодной войны". Недорого!

Как человек, работавший на Ближнем Востоке в восьмидесятые годы, я не перестаю удивляться, насколько российская политика в регионе продолжает традиции политики советской. Казалось бы, разница с советским временем колоссальная: восстановлены разорванные в 1967 году отношения с Израилем, установлены связи с монархиями Аравийского полуострова, ушла с политической сцены большая часть советской политической клиентуры, вроде Саддама Хусейна или Муамара Каддафи. Однако Ближний Восток как был, так и остается тем же, чем был при Хрущеве, Брежневе и Андропове - полем заочного противостояния с Соединенными Штатами Америки, местом, где Москва упражняется в геополитике.

Для Америки Ближний Восток - стратегический источник энергетических ресурсов (хотя и в меньшей степени, чем, скажем, двадцать лет назад). Кроме того, это основная арена борьбы с мусульманскими радикалами, для которых США - главный враг. Наконец, от происходящего в регионе зависит будущее Израиля - одного из главных союзников США. Его судьба скоро уже семьдесят лет - одна из ключевых внешнеполитических тем американских избирательных кампаний.

У Советского Союза интересов, сравнимых по масштабу и значению с американскими, в регионе не было. С некоторыми поправками, это справедливо и для постсоветской России. В эпоху Бориса Ельцина происходящее на Ближнем Востоке ушло на задний план российской внешней политики. При Владимире Путине все изменилось.

Во-первых, тема возрождения советского влияния в мире и реванша за поражение в холодной войне - давно один из важнейших источников легитимности путинской системы в глазах российских граждан. А во-вторых, противодействие политике Соединенных Штатов там, где возможно - один из основных принципов политики Кремля. Политика США воспринимается в Москве как угроза будущему российского политического режима.

Ближневосточное эхо "оранжевой революции"

Серию народных восстаний в странах региона, получившую название "арабской весны", в России восприняли как американский заговор с целью удаления с политической сцены неугодных режимов - своего рода ближневосточное продолжение украинской "оранжевой революции" в ее кремлевском понимании. Непоколебимая поддержка Москвой Башара Асада в Сирии - следствие такого взгляда на вещи. "Мы не позволим никому, даже Совбезу ООН, решать, кто будет править в той или иной стране", - таков принципиальный подход Кремля.

На фоне Барака Обамы, быстро отказавшего в поддержке многолетнему союзнику США, президенту Египта Хосни Мубараку, Владимир Путин выглядит верным другом, настоящим лидером, не бросающим союзников в беде даже в самых сложных обстоятельствах. Укрепление связей с режимом мулл в Иране тоже вписывается в эту концепцию. И в Тегеране, и в Москве больше всего озабочены удержанием власти. Сдерживание американского влияния для руководства обеих стран - принципиальный элемент внешнеполитической стратегии.

Россия не зависит от арабской нефти, ее, в сущности, не интересует судьба Израиля. Лишь борьба с исламскими радикалами в чем-то сближает ее интересы с интересами США. Одновременно в Москве считают (надо признать, не без оснований), что именно американские союзники на Ближнем Востоке, прежде всего, Саудовская Аравия несут немалую долю ответственности за рост мусульманского фундаменталистского террора в мире, в том числе в России.

Трудно представить себе, что нынешнее российское руководство пересмотрит свою ближневосточную политику. В мире не так много мест, где противостояние Соединенным Штатам стоит Кремлю так недорого.

Автор: Константин Эггерт, российский журналист, обозреватель радиостанции "Коммерсант FM"