Германия вот уже 25 лет является воссоединенной страной. За эти 25 лет восточная и западная части страны срослись, но все же во многих сферах они остаются разными и чуждыми друг другу. Немцы сокрушаются по этому поводу, что, кстати, весьма типично для немецкого характера. На самом же деле различия между Западом и Югом, между Севером и Востоком неразрывно связаны с историей Германии. Централизованное государство, которое для наших французских соседей есть нечто само собой разумеющееся, не является частью немецкой самоидентификации. Германия всегда была союзом земель, регионов, различий.
Одно из самых влиятельных государств мира
Спустя четверть века после политического чуда восстановления единства Германия популярна и уважаема. Это важная страна. Это страна, обладающая невероятной экономической мощью - и социальной системой, вызывающей восхищение во всем мире. Это страна, которая не делает ставку на военную силу, на оружие, а на дипломатию, на сдержанность, на силу убеждения. Это чрезвычайно гражданская республика - в отличие от Германского рейха, которого по праву боялись сначала его соседи, а потом и весь мир.
Сегодня мир внимательно смотрит на Германию, особенно на Ангелу Меркель (Angela Merkel). Мнение канцлера, мнение немцев весомо, особенно в Европе, но и в мире тоже, хотя их страна и не является постоянным членом Совета Безопасности ООН.
Эта осмотрительная, осторожная великая держава является политическим и экономическим тяжеловесом и явно входит в пятерку самых влиятельных государств планеты. И все же Германия - это неуверенная страна: она не уверена в самой себе. Она плохо справляется со своей новой ролью, с теми ожиданиями, которые связывают сегодня с немцами. Она понимает, что должна взять на себя больше ответственности, она даже заверяет, что сама этого хочет. Однако в глубине души она, поддержанная большинством своих граждан, этого вовсе не хочет. Охотнее всего она была бы некоей зеленой Швейцарией.
Немецкая склонность к романтике
С политической точки зрения Германия является неотъемлемой частью Запада. Прежние колебания сегодня немыслимы. Между тем республика колеблется: между просвещенным, политическим, рациональным прагматизмом и непреодолимой, похоже, склонностью к романтике, к избытку чувств, к непредсказуемости. От этого не избавилась даже Ангела Меркель, ставшая на посту канцлера прямо-таки персонификацией рационализма.
Первый пример тому - ее решение провозгласить ускоренный отказ от атомной энергетики (Energiewende), принятое после Фукусимы буквально за ночь без подсчета того, что индустриальная держава от этого выиграет, а что - проиграет. Второй пример - нынешний кризис с беженцами, когда Меркель из гуманитарных соображений отказалась следовать правилам и договоренностям и широко открыла границы, вызвав непонимание и неприятное удивление у европейских партнеров Германии. Они усмотрели в этом "моральный империализм" (что само по себе очень озадачивает).
В то же время в Европе Германия выступает - например, в ходе кризиса еврозоны - в роли педантичного воспитателя, что тоже вызывает неприятное удивление как в Мадриде, так и в Париже, не говоря уже об Афинах. Это тот случай, когда страна начинает играть своими экономическими мускулами, когда она диктует европейским партнерам правила поведения. И это тот случай, когда она берет на себя ответственность. Но при этом страдает, если ее критикуют. По мнению немцев, критикуют несправедливо.
"Как о Германии придут мне ночью мысли - слёзы льют", - писал примерно 170 лет назад немецкий поэт Генрих Гейне. Эти времена позади. Однако Германия все еще остается страной, которая больше ценит Руссо, чем Вольтера или Джона Локка. Страной, которая вновь и вновь скорее поддается романтическим эмоциональным порывам, вместо того, чтобы действовать рационально и прагматично. Это уже никого не доводит до слез, но все же неприятно удивляет наших друзей, соседей и партнеров.
Автор: Александр Кудашефф, главный редактор DW