На Страшный суд приглашает Русскую православную церковь пока что конкретный земной судья - русская либеральная интеллигенция. Церковь платит ей тем же, демонизируя ценности современных российских западников и сращивая их с европейскими грешниками (чье имя – целый континент), которые, с точки зрения Церкви, разумеется, обречены на вечные муки.

Это не полемика, а настоящая война. В этой войне уже есть известные жертвы - такие, как Pussy Riot, и коллективные - российский средний класс, оказавшийся без всякой моральной поддержки. В борьбе с Западом православие все больше склоняется к стратегическим нарративам радикального исламизма о цивилизации неверных. Выходит, наша коллективная душа движется на Восток с большой скоростью, и что с ней станет в этом движении, большой вопрос. Откроет ли она в таком случае свои срытые яркой традицией светской культуры восточные корни или, напротив, ослабнет, отказавшись от наследия Европы? Вот тема ближайшего будущего.

Кто из представителей интеллигенции не ходил в поздние годы советской власти в церковь хотя бы на Пасху? Кто не поддерживал церковь морально? Кто не креcтил своих детей? Все это было повсеместно. И я тоже: ходил, поддерживал, крестил. И верил: наступит время, и церковь станет инструментом обновления общества. Разочарование было слишком сильно. Церковь не обновила общество и сама не обновилась. Она подлетела к государству на слишком близкое расстояние, жертвуя потенциальной своей свободой ради власти и денег.

В какой-то момент в церковной среде возникли интересные, яркие люди. Отец Александр Мень искал ответы на "проклятые" вопросы бытия. Собственно, это и есть основная тема желаемой церкви. Но он раздражал слишком многих и был убит задолго до Бориса Немцова. Отец Георгий Чистяков искал смысл жизни в милосердии. Это тоже оказалось маргинальным направлением.

Когда на патриарший престол вступил патриарх Кирилл, просвещенные церковники уверяли меня, что он современный, умный и деятельный человек. Возможно, это так. Но просвещенные церковники скоро поумолкли, а церковь все больше стала спотыкаться о материальные скандалы с дорогими часами, квартирами и роскошным поместьем патриарха на Черном море, которое по слухам охраняют на дне морском двадцать водолазов.

Дело не в точности этих слухов, а в их направленности. Возможно, патриаршие часы (от которых патриарх отрекся или, скорее, от его имени отреклись, неловко замазав их фотошопом), кортежи машин и многоземельная роскошь - приметы современного человека. Однако в нравственных вопросах все больше торжествуют обскурантизм, постоянная борьба (которая выглядит цинично) с желанием инициативного сословия жить весело и безбедно. В этой борьбе особенно отличался Чаплин, - был такой до недавнего времени идеолог церкви. Он ушел далеко, слишком далеко по пути исламизации церкви, борьбы с короткими юбками и женским бельем. Он слишком вырвался вперед, выглядел провокатором. Его убрали, но - не тенденцию.

Критика современного православия в интеллигентном обществе идет эмоционально и хлестко. Беспощадно. Но такой Страшный суд ограничивается, в основном, издевательством над дорогими часами и близостью к власти. От церкви отвернулось множество людей разного возраста. Но все равно почти все мы встречаемся в православной церкви на крестинах, реже - на венчании, чаще - на панихиде. Мы - заложники нашей веры в абсолютные ценности. И без церкви нельзя, и с церковью теперь тоже нельзя. Вспоминаются писатели Франции послевоенного времени, когда была сильна компартия: без коммунистов ничего нельзя предпринять, говорили они, и с коммунистами тоже не получается.

Какова будет в России церковь будущего? Будет ли она упрямо разоблачать сатанинскую демократию Запада или признает ее меньшим из возможных социальных зол? Перестанет ли она играть с огнем, поощряя культ политической силы и авторитарного единообразия? Этого никто не знает. "Не дает ответа", сказал бы Гоголь.

Но то, что Русская православная церковь должна излечиться от своих хронических болезней сервилизма и ксенофобии, - это точно. Россия снова будет нуждаться, как и в 1990-е годы, в обновленной церкви, которая бы занималась больше богословием и милосердием, чем прикладной теократией.

Виктор Ерофеев, писатель, литературовед, телеведущий, автор книг "Русская красавица", "Хороший Сталин", "Акимуды" и многих других, кавалер французского Ордена Почетного легиона.