По злой иронии судьбы решение немецкого энергетического концерна E.ON продать свою долю в "Газпроме" по времени совпало с предложением Владимира Путина создать "единый энергокомплекс" ЕС и России. Не успел российский премьер на страницах газеты Süddeutsche Zeitung призвать работающие в отрасли компании "провести обмен активами", как крупнейший в Германии покупатель российского газа поступил с точностью наоборот.

Собственно, принципиальное решение распрощаться с газпромовскими акциями было принято еще до того, как путинскую статью сдали в печать, о чем своевременно написал хорошо информированный "Коммерсант". Поэтому тот факт, что официальное сообщение о завершении сделки пришло из Дюссельдорфа лишь 1 декабря, объясняется, скорее всего, политическими соображениями: ну не объявлять же об этом "расторжении брака" именно в тот момент, когда гость из Москвы произносит речь в Берлине!

Отдельная глава в истории германо-российских отношений

Демонстративно выдержав политически корректную паузу, концерн E.ON невольно подтвердил, что речь, увы, идет о символическом событии. В 70-е годы прошлого века нашумевшая сделка "газ-трубы" считалась одним из самых ярких примеров разрядки напряженности между Западом и Востоком, между коммунистическим Советским Союзом и капиталистической ФРГ. Импортером того газа, который пошел по немецким трубам из Сибири в Германию, была компания Ruhrgas. Она стала одним из первопроходцев двустороннего экономического сотрудничества и последовательно выступала за сближение наших стран, неизменно подчеркивая, что может целиком и полностью положиться на своего партнера, который ни на день не прерывал поставок даже в бурный год распада СССР.

Поэтому покупка компанией Ruhrgas пакета акций "Газпрома" в кризисно-дефолтном 1998 году была вполне логичным и, несомненно, знаковым шагом. Доведя этот пакет до 6,4 процента и став тем самым крупнейшим зарубежным акционером российского монополиста, немецкий инвестор показал всему миру, что верит в долгосрочные перспективы как самой этой фирмы, так и того государства, которому она принадлежит. А включение главы компании Ruhrgas Буркхарда Бергмана (Burkhard Bergmann) в состав газпромовского совета директоров вывела взаимное доверие на качественно новый уровень, ведь немецкий менеджер стал первым и единственным иностранцем в руководстве российского гиганта.

Стратегический разворот в Дюссельдорфе

Конечно, можно тешить себя тем, что все пошло наперекосяк после того, как в январе 2003 года независимую компанию Ruhrgas поглотил концерн E.ON, тон в котором задают не газовики, а электроэнергетики. Бывший глава E.ON в течение ряда лет скупал электростанции повсюду в Европе, так что теперь долги концерна превышают 45 миллиардов евро. Поэтому его преемнику Йоханнесу Тайссену (Johannes Teyssen) ничего другого не оставалось, как в начале ноября объявить о коренной реструктуризации бизнеса, предусматривающей, в частности, продажу до конца 2013 года активов на сумму в 15 миллиардов евро.

Под эту программу и попали остававшиеся в инвестиционном портфеле акции "Газпрома" (часть E.ON год назад обменял на долю в Южно-Русском месторождении). Выручка составила 3,4 миллиарда евро, чистая прибыль за счет набежавшей за минувшие годы курсовой разницы достигла 2,4 миллиардов. По словам Тайссена, концерн сделал большой шаг к заветной цели сокращения долгового бремени. Скорость, с которой был совершен этот шаг, говорит о том, что в дюссельдорфской штаб-квартире долевое участие в капитале российского газового партнера явно перестали считать стратегически важным.

E.ON полюбил в России электричество и разлюбил газ

Именно в этом и состоит тот тревожный для "Газпрома" и для российского правительства сигнал, который исходит от этой сделки. Нет, E.ON вовсе не сворачивает свое присутствие в России, где он купил объединенные в ОГК-4 электростанции, в которые сейчас усиленно вкладывает деньги. Да и от собственной добычи газа на Южно-Русском месторождении в Западной Сибири, как и от совместного строительства газопровода "Северный поток" (Nord Stream), руководство немецкого концерна (пока?) не отказывается.

Однако импорт привязанного к цене нефти российского трубопроводного газа, который в резко изменившихся на европейском рынке условиях стал слишком дорогим, уже не доставляет немецкому концерну былого удовольствия и больше не завораживает прежними перспективами. Труба "Газпрома" утратила свою привлекательность. Во всяком случае, для E.ON.

Андрей Гурков, экономический обозреватель Deutsche Welle