Кремлевская (или российская) пропаганда - это сегодня устойчивое словосочетание в европейском политическом языке. Долгие годы только профессионалы замечали, как постепенно деградировало публичное пространство в России, где под предлогом экономической неэффективности закрывались независимые издания. Но грянули Крым и Донбасс. Они стали отправной точкой для большинства российских медиа, которые открыто включились в "информационную войну".

Пропагандистская откровенность

Сотрудники этих редакций, создавая своим творчеством новую реальность, часто открыто говорят: нам приходится заниматься пропагандой, и мы этого не стесняемся. По их мнению, в условиях, когда страна фактически ведет войну (информационную, разумеется, улыбнутся они, говоря это), нет никакой возможности оставаться в стороне.

Современные войны выигрываются в интернете и на экранах телевизоров, честно убеждено это новое поколение пропагандистов. Они сами отказываются понимать коллег, стремящихся остаться "над схваткой" и сохранять объективность. "В такой момент нельзя занимать промежуточную позицию, надо выбирать - на чьей ты стороне", - обращаются российские пропагандисты к журналистам.

До марта 2014 года они никогда не позволили бы себе говорить такие вещи публично. Еще в 2013 году пропагандисты утверждали, что всегда предлагают своим зрителям и читателям исключительно объективную картинку реальности. Теперь, наконец, маски сняты. И сразу видно, какие редакции (а таких абсолютное большинство) пытаются "гнать" откровенную пропаганду, а какие стараются, несмотря ни на что, придерживаться если не журналистских стандартов объективности, то хотя бы не отступать от норм обычной человеческой порядочности.

Тот факт, что это теперь видно невооруженным глазом и даже подчеркивается самими пропагандистами, разумеется, не означает, что зрители и читатели немедленно поймут: нами нагло манипулируют. Да что там говорить, даже понимая это, многие из российских телезрителей скажут сегодня, вслед за официальными пропагандистами, что им и не надо знать всей правды. Главное - быть уверенным, что ты на "правильной" стороне.

Кризис доверия неизбежен

Так уже неоднократно бывало. Например, в том же Советском Союзе. Долгие годы в стране, где "важнейшим из искусств" вначале было кино, затем радио, а потом – телевидение, большинство населения верило официальной пропаганде. Затем граждане скорее терпели официальную пропаганду, чем доверяли ей. К их повседневной жизни картинка из государственных (других тогда и не было) медиа - это они понимали твердо - никакого отношения не имела.

Затем наступил кризис доверия. Значительная часть населения, помимо общего скепсиса в отношении идеи "построения коммунизма", установила опытным путем, что вера в официальную пропаганду серьезно мешает им жить. Медиареальность совершенно оторвалась от повседневной жизни, однако жить в "параллельном мире" не получалось. Надо было есть, пить, одеваться самим и покупать одежду для детей и т. д.

В чем выражался этот кризис доверия? Соглашаться готовы были с какой угодно информацией, только не с официальной. Даже когда государственные медиа давали достаточно или абсолютно правдивую информацию, - их не слушали. Вернуть доверие оказалось просто невозможно.

Островки объективности

С момента распада СССР прошло больше 20 лет, однако ситуация повторяется. Официальные медиа, не стесняясь этого, называют себя пропагандистами. И уже встали на путь, который неизбежно заведет страну в ловушку кризиса доверия, когда власть потеряет возможность разговаривать с население через медиа, потому что им просто перестанут верить. Но случится это отнюдь не сегодня. Нельзя точно спрогнозировать, как долго пелена будет спадать с глаз телезрителей и сколько месяцев или лет они потом еще будут заставлять себя верить в параллельную реальность, чтобы не выделяться "из коллектива".

Зато надо обратить внимание на то, чем ситуация в России сегодня радикально отличается от того, что было в СССР. Там все альтернативные медиа были закрыты еще в первые годы "большевистской" власти. Ни о какой возможности объективной журналистской работы и речи тогда не было, как сейчас никому не придет в голову рассуждать о том, достаточно ли взвешенна статья в государственной китайской газете и соответствует ли работа журналиста, ее написавшего, стандартам работы для его профессии. Все понимают - он обычный пропагандист.

В России, как показал 2014 год, еще остались СМИ, которые стараются как минимум не превратиться в "коллективного организатора" - как называли газету в советское время. И чем дольше они будут сохраняться в море откровенного пропагандистского официоза, тем четче они будут из него выделяться. Есть даже шанс, что в момент, когда население перестанет вновь, как в позднесоветскую эпоху, доверять СМИ, именно эти несколько изданий сохранят кредит доверия.

Медиа, пытающиеся формировать объективную картинку реальности, еще могут спасти ситуацию, в критический момент предоставив населению хотя бы относительно объективное описание реально происходящих в стране и мире событий. То есть, в случае неожиданно возникшего со стороны граждан запроса на правду (например, вследствие дальнейшего ухудшения экономического положения в стране) - удовлетворить его. Наконец, именно эти, а вовсе не официальные пропагандистские медиа, могут в какой-то момент, если вдруг у власти появится запрос "достучаться" до общества, предоставить ей площадку для доверительного общения с "народом".

Так что откровенность российской госпропаганды - это скорее плюс. Она позволяет не только профессионалам, но и рядовым гражданам постепенно научиться выделять настоящие СМИ из официозного хора.

Иван Преображенский - политолог, постоянный участник германо-российского форума "Петербургский диалог" и российско-польского экспертного дискуссионного клуба PL-RU.