Рихард Вагнер (Richard Wagner), его музыка и жизнь несут отпечаток некоей отчаянной бескомпромиссности. Он постоянно шел ва-банк, нарушал все законы и делал непозволительные вещи (ломал музыкальные конвенции, растрачивал гигантские суммы денег, участвовал в революции, соблазнял жену своего мецената) - и выигрывал. В сухом остатке этих бесчинств - радикально новая форма музыкального театра, возможности которой не исчерпаны до сих пор. Байройтский фестиваль с его главной сценой Festspielhaus, "Песни на стихи Матильды Везендонк" и еще много чего. Это целый разветвленный вагнеровский мир, в котором можно обрести духовный приют.

Где находится мир Вагнера

Чайковский говорил, что музыка Вагнера - "сложнейшая из когда-либо написанных". Очень сложен и вагнеровский мир. В умении выстроить этот мир Вагнер не знал себе равных. Он - не только композитор, он - стратег и архитектор своего проекта, в котором музыка - ключевая, но не единственная составляющая.

Многие вагнерианцы говорят, что "живут в мире Вагнера". Это не означает, что они, как "толкинисты" или поклонники ролевых игр, периодически наряжаются в опереточные доспехи и выезжают в лесопарк на рыцарские турниры. Мир Вагнера затерян где-то между лейтмотивами "Кольца", где человеческие радости и слабости (любовь, предательство, честолюбие) сочетаются с вечными темами начала и конца мира, трагизма и утешительной уверенности в том, что все когда-то завершится, и снова начнется. В вагнеровском мире сложно найти опору. Но ощущение драматической напряженности каждой минуты бытия действует опьяняюще.

Тема конца пути

Наверное, ни одна тема не интересовала Вагнера так остро и так лично, как тема Смерти. Конца пути. Смерть пугает мастера. При всей своей внешней ориентированности на христианскую тематику ("Тангейзер", "Парсифаль") Вагнер, мальчик-певец из дрезденского церковного хора, - Фома неверующий. Он бы и хотел, да не может верить, и ищет свой путь. В каждой из его опер ключевой является тема Спасения и Воскресения: Сента приносит себя в жертву ради спасения Голландца, Элизабет искупает грехи Тангейзера, Готфрид воскресает в финале "Лоэнгрина", пожар Валгаллы в "Кольце" предрекает возникновение нового мира, Тристан оживает в любовном эстказе Изольды. Не говоря уже о "чуде страстной пятницы" в "Парсифале". Вагнер ищет свой ответ на ключевой для него вопрос - и не находит его. Но музыка настолько завораживает, что ее упоительным звукам начинаешь верить. Пусть нет Спасения, но есть эта музыка. Дурман, наркотик, погружающий в состояние делириума, - эти определения не случайно так часто звучат при описании музыки Вагнера. Музыка Вагнера - религия неверующих.

Про Вагнера вообще нередко приходится слышать "Не могу слушать эту музыку, мне от нее становится плохо". И в это легко можно поверить. Кристоф Шлингензиф (Christoph Schlingensief), режиссер, работавший в Байройте над "Парсифалем", даже связывал с Вагнером свое раковое заболевание. Это, будем надеяться, преувеличение. Но о воздействии музыки Вагнера на чисто физиологическом уровне говорят и более психически уравновешенные натуры, чем покойный Шлингензиф.

Время на пользу

Приятно видеть, что время идет наследию Вагнера на пользу. Вся "великогерманская дурь" успешно выветрилась из него за прошедшее столетие, провалилась и попытка национал-социализма выдать Вагнера за "своего". Забавно, кстати, что главным вагнеровским "шлягером" времен "третьего рейха" был траурный марш из "Сумерек богов". А ведь это, по Вагнеру, "музыка подлецов, убивших героя".

Музыка Вагнера, как непокорный и ретивый скакун, выворачивается из любой узды и продолжает рассказывать о том, что трогает каждого человека и в любые времена. В ней продолжают жить сомнения, отчаяние, поиск. В ней звучат вопросы, и дело каждого - искать собственные варианты ответов. Этот поиск называется Искусством.

Автор: Анастасия Буцко
Редактор: Ефим Шуман