В намеченных на сентябрь досрочных выборах примет участие новая левая партия, которая так и будет называться – «Левая партия». Её левизна, однако, вызывает изрядные сомнения.

В немецком языке есть вполне нейтральные слова, которые, однако, в приличном обществе употреблять нельзя. Они – отягощены нацистским прошлым. Ну, например, слово «рампа» – потому что так называли перрон в концлагере Освенцим, на который прибывали составы с евреями. Нельзя говорить «цыгане» – потому что так их именовали нацисты. Это все равно что в США афроамериканца назвать негром. Политически некорректно! Осудят! Из того же ряда в немецком языке слово «Фремдарбайтер», в переводе – «Рабочий-чужак». Так называли в гитлеровской Германии угнанных с оккупированных территорий на принудительные работы в рейх. Позже слово «фремдарбайтер» стало разменной монетой в агитации немецких крайне правых против иностранных рабочих, якобы, отнимающих вакансии у местных трудящихся. И именно с такой же аргументацией на недавнем митинге в восточногерманском Хемнице выступил один видный оратор. Цитирую: «Государство обязано предотвратить, чтобы отцы семейств и женщины становились безработными потому, что рабочие-чужаки за дешевые зарплаты отнимают у них рабочие места». Не отягощенная политкорректностью публика рукоплескала.

Что за видный оратор? Кто-нибудь из неофашистских бонз? Нет, нет. Слово во вполне однозначном контексте употребил Оскар Лафонтен – бывший председатель самой старейшей из демократических партий ФРГ – СДПГ. Лафонтен был ближайшим соратником канцлера Шрёдер, они вместе шли на выборы девяносто восьмого года и победили. Потом рассорились, и весной девяносто девятого Лафонтен ушел в отставку и с поста председателя партии, и с должности министра финансов в правительстве Шрёдера. В отставку – но не из политики. Из своего далекого, провинциального Саарбрюккена Лафонтен время от времени выпускал через средства массовой информации ядовитые стрелы в адрес бывшего соратника и дожидался своего часа. И вот по прошествии шести лет этот час пробил. Оскар Лафонтен шумно возращается на политическую авансцену - в германский бундестаг - по избирательному списку Партии демосоциалистов – преемницы безраздельно правившей в ГДР коммунистической СЕПГ.

Если подыграют федеральный президент и Конституционный суд, то досрочные парламентские выборы пройдут в Германии восемнадцатого сентября. И это, похоже, будет не просто заурядна смена правительства социал-демократа Герхарда Шрёдера на кабинет министров председателя ХДС Ангелы Меркель, в победе которой никто не сомневается. Намечается смена всей системы немецких общественно-партийных координат. Последние десятилетия политический тон в стране задавали две большие общенародные партии – СДПГ и ХДС/ХСС. Им ассистировали две малые партии – соответственно, «зеленые» и либералы. ПДС играла роль аутсайдера, то была в парламенте, то, как сейчас, - нет. Посткоммунисты, имевшие прочные позиции на востоке Германии, никак не могли закрепиться на Западе.

Ситуация изменилась, когда разочарованные социально-экономическими реформами канцлера отщепенцы из СДПГ и профсоюзные мечтатели создали свою собственную «избирательную альтернативу за труд и социальную справедливость.» Немецкая аббревиатура – Ве А Эс Гэ. Уже на первых же земельных выборах в западной Германии она собрала свыше двух процентов голосов. А когда на горизонте замаячили досрочные общефедеральные выборы, лидеры Вэ А Эс Ге и ПДС поняли, что действовать надо сообща, не конкурировать, а аккумулировать силы на востоке и западе страны. Логика политической борьбы подталкивала их к объединению. Съезд Вэ А Эс Ге уже дал «зеленый свет» на фактическое слияние, так же через несколько дней, скорее всего, поступит и ПДС, которой необходимо сменить название, чтобы предоставить места в своих избирательных списках для членов «альтернативы». Новое название будет простым и незатейливым – Левая партия. По опросам, она станет третьей силой в стране, ей обещают отдать свои голоса одиннадцать процентов опрошенных. А на востоке Германии, в бывшей ГДР, Левая партия может вообще стать сильнейшей. Здесь она пользуется симпатиями почти трети избирателей. У консерваторов примерно такой же рейтинг. По немецким политическим меркам это головокружительный успех, небывалый аванс избирателей.

Вот как объясняет причины роста популярности член правления Вэ А Эс Ге Клаус Эрнст:

У нас есть хороший шанс стать настоящей оппозицией в бундестаге. Нам уже сулят одиннадцать процентов. Все другие партии не намерены менять свой политический курс. На голосование ваносится программа реформ канцлера. Но ведь и Ангела Меркель будет её продолжать, возможно, еще радикальнее. А СДПГ не сможет играть роль оппозиции, ведь она же сама эти реформы затеяла. Это значит, что мы будем единственной настоящей оппозицией в этой стране.

По большому счету он прав. Между курсом СДПГ в интерпретации Шрёдера и программой консерваторов принципиальных расхождений и в самом деле нет. Но если ХДС/ХСС как-то умудряется заполнять политический центр и при этом не оголять правый фланг, то социал-демократы, изменив своим пролетарским традициям, оставили слева вакуум, который теперь успешно и заполняет новое политическое объединение. И его локомотив – Оскар Лафонтен, давно мечтавший расквитаться с Герхардом Шрёдером:

Слова об историческом шансе – не пустые, вещал Лафонтен с трибуны съезда Вэ А Эс Ге, сняв по такому случаю дорогой дизайнерский галстук. Если посмотреть на реакцию населения, ясно, что дело зависит от нас. На нас возложена ответственность, преодолев мелочные распри, создать в германском бундестаге мощную левую силу. Ведь ничто не действеннее, чем идея, время которой пришло.

Кого-то это напоминает, не правда ли? Уж не клкассиков ли марксизма-ленинизма? Впрочем, левое позиционирование и будущей партии, и самого Лафонтена не бесспорно. Возможно, слово «рабочие-чужаки» он выпалил сгоряча, но попытка половить голоса в мутной воде крайне правых избирателей очевидна. До него это, кстати, пытались как-то сделать и либералы, с весьма печальным итогом для их рейтинга. Левая аргументация ограничивается у Лафонтена требованиями перераспределения от богатых к бедным. Но ведь политика не ограничивается экономикой. А, скажем, в таких вопросах, как неприкосновенность свободы печати или соблюдение норм правового государства его позиции сомнительны. Лафонтен, например, допускает применение государством пыток, пусть даже в чрезвычайных ситуациях. В немецкой системе координат это отнюдь не левая позиция. Как, кстати, и его ностальгия по социальной системе Западной Германии семидесятых годов. Левой эта система тоже не была, но всё равно обанкротилась.

Как бы ни оценивать новую восходящую звезду немецкого политического популизма, свое воздействие на политику реальную она уже оказывает. Прав Клаус Эрнст, когда говорит:

СДПГ неожиданно снова выступает за повышение зарплат. СДПГ неожидано снова за налог на богатых. То, что там происходит – это же наша заслуга! Вот и «зеленые» претендуют на звание современной левой партии. А в ХДС ... Меркель вынуждена отходить от собственного предпринмиательского крыла в партии. Мы можем гордиться происходящим. Это уже наш успех, хотя мы еще и не в парламенте.

То, как реагируют на вызов – ну, пусть слева – респектабельные партии ФРГ едва ли можно назвать достойным ответом. Не замечать – нельзя, одиннадцать процентов в опросах – это не фунт изюма, перенимать как СДПГ лозунги популистов – избиратели не поверят. Нужны собственные продуманные и убедительные политические концепции. А с ними, увы, дефицит. В такой ситуации крысоловам легко – хоть левым, хоть правым.

Фальшивомонетчики в законе.

В одном из районов Берлина наряду с евро введены параллельные деньги. Они призваны поддержать местных производителей и мелких торговцев.

Голь, говорят, на выдумки хитра. Вот и в Берлине затяжной экономический кризис пробуждает изобретательность. Нашлись умники, которые для поддержания местной экономики, придумали новые деньги. Эти деньги называются «Берлинеры» и находятся в обращении в одном отдельно взятом районе - Пренцлауер Берге, весьма урожайном на всякие чудачества. Рассказывает Катя Петровская:

Когда-то в Пренцлауберге уже ходила параллельная валюта - 12 лет назад. Нани Хабермальц, одна из немногих старожил района, рассказала:

«Пренцлаубергские деньги уже были. Они назывались «кости». Но это была чисто культурная акция. Художники собрались и придумали деньги. Среди них были, кстати, и очень известные восточные берлинцы».

Тогда, в 93 году 10 марок можно было обменять на 10 костей и расплачиваться ими в некоторых барах, кафе и модных магазинах Пренцлауер Берга. Акция была задумана на два месяца, но сошла на нет еще быстрее. Деньги исчезли из оборота раньше, поскольку были ... слишком красивы. Естественно, что такими купюрами никто не хотел расплачиваться, их - коллекционировали. На некоторых экземплярах даже забыли написать, какого они достоинства, - явная проговорка о том, что деньги имели другое назначение. Любимая купюра Нани – зеленая, как трава в детстве. С одной стороны – пушистый мех, с другой - надписи «Fuzzy Munny“, 20 костей, и по-английски - «Люби меня! Храни меня! Трать меня!»

Понятно, что у этих денег были и некоторые проблемы с полицией.

«Это была просто остроумная выходка и немного - насмешка над рыночной экономикой. Наверно, в этом был даже какой-то народнохозяйственный смысл».

Финансовый перфоменс стал реакцией на тотальное наступление капитализма, отчуждающего не только человека от его труда, но и человека от человека. Пренцлаубергские деньги 93 года - прощальный жест с романтикой безденежного социализма.

Современная параллельная валюта «берлинер» имеет совсем другую цель и отражает совсем другую эпоху. Она призвана поддерживать местного производителя и мелкого лавочника перед лицом глобализации и засилья трансконтинентальных концернов. Чтобы сразу исключить соблазн коллекционирования, деньги сделали некрасивыми. Но все же они не такие безобразные как купоны и прочие карточки эпохи ранней перестройки.

В супермаркете берлинером не расплатишься. Там в ходу только евро. Но в почти ста кафе и барах, на рынках и в некоторых небольших лавочках, в нескольких детских и даже в паре очень модных магазинов Пренцлауер Берга можно платить берлинерами или получать ими сдачу.

«Ich bin Berliner– сказал Герхард Беккер, один из авторов проекта. „Быть берлинцем - это такое жизненное ощущение»

Патриотическую направленность своего проекта он объяснил так:

«Если мы покупаем в супермаркете Лидл, - то все деньги уходят в центральный офис в Карлсульм. Там и платятся налоги. А доход вкладывается именно туда, где можно получить самую высокую прибыль, сейчас это восточноазиатский регион – Шанхай, Гон Конг, а это значит, что все деньги полностью изымаются из берлинского экономического оборота».

Вернуть деньги в местную казну и должна помочь параллельная валюта.

Рожденный в недрах противников глобализации, этот проект быстро растратил первоначальный радикализм. Ведь его адресаты – жители Пренцлауер Берга, в основном хорошо зарабатывающая молодежь и люди зрелого возраста, политики, немножко богема, но никак не альтернативщики. Президент Бундестага Вольфганг Тирзе, выйдя на местный рынок за яблоками, одним из первых расплатился пренцлауберскими деньгами, берлинерами. И был таков.

А боевой лозунг проекта сменили на более мягкий и получилось, что «Регионализация дополняет глобализацию». Герхард не видит здесь никакого противоречия:

«Это соответствует идее европейской общности. Все говорят именно о Европе регионов. Конечно у нас одна Европа, но люди-то живут в регионах».

Беккер прав. Люди живут в регионах и хотят работать там, где они живут. И этим людям, как правило, все равно, где сделаны магнитофон и плэйер, но совсем не все равно, откуда яблочки, из Австралии или из соседнего леса. Именно на продуктах питания и делает свой акцент проект.

«Мы хотели снова привлечь внимание к товарам местного производства, к региональному экономическому обороту, чтобы производить необходимые продукты питания в районе Берлина и Бранденбурга, то есть овощи, фрукты и подобное. Это хороший способ повысить местное самосознание. Просто надо посмотреть, что мы здесь можем производить, и тогда и производить это», - с оптимизмом заключил Беккер.

Поддержать инициативу очень просто. Нужно обменять евро на берлинер по курсу: один к одному. Уже напечатано 200 тысяч берлинеров. Так что, купите наши денежки! А с полицией все улажено.