«Я был очень удивлен, увидев цены в Беларуси. Я знаю, что люди зарабатывают значительно меньше, значит, по логике и платить они должны меньше. Но при этом в Беларуси практически такие, как в Германии цены на одежду, продукты, ежедневные нужды. Меня это поразило», - говорит Кристоф Лам, который часто бывает в Беларуси.

Давайте обратимся к цифрам. По данным министерства статистики Беларуси, средняя зарплата в стране составляет 684 тыс белорусских рублей, что эквивалентно почти 230 евро. В Германии же средняя зарплата, согласно данным статистического ведомства, в зависимости от профессии и места жительства колеблется между двумя и тремя тысячами евро. а теперь посмотрим на цены. В Германии килограмм свинины, например, стоит около 6 евро, в Беларуси цена составляет 15-20 тыс бел руб. Молоко стоит в Германии 60 центов, в Беларуси – полторы тыс рублей. Джинсы в Германии можно купить за 20 евро, а в Беларуси этих денег на джинсы не хватит.

Мы обратились к белорусскому экономисту Леониду Злотникову с просьбой объяснить, почему уровень цен в Беларуси сравним с уровнем цен в Германии?

Приведу такой пример. Для того чтобы произвести один килограмм мяса, в Беларуси нужно примерно в 8-10 раз больше энергоносителей, чем в Германии. Объясняю почему. В Беларуси урожайность в 2-3 раза ниже, чем в Европе.

Значит, для того чтобы получить 1 центнер зерна, трактор в Беларуси должен вспахать в 3 раза больше площади. Еще учтите, что наш трактор больше горючего потребляет. Далее. На 1 кг привеса крупного рогатого скота расходуется примерно в 3 раза больше кормов, чем в Европе. В пищевой промышленности Беларуси на единицу продукции энергозатраты на 30 процентов выше - это и изношенное оборудование, и устаревшие технологии. Суммируя, мы получаем элементарно на пальцах, что в Беларуси нужно затратить на 8 кг больше нефти, чтобы получить 1 кг мяса.

Есть понятие полных затрат ресурсов на единицу конечного продукта. Так вот полные затраты ресурсов на единицу ВВП, что и есть конечный продукт, в Беларуси выше. По официальным данным, на единицу ВВП требуется в 2,5 раза больше ресурсов, чем в развитых странах. А если учесть, что у нас половина ВВП создается в сфере услуг, то мы переводим пропорцию на производственный сектор, где создаются товары, то здесь выше затраты энергии, металла и так далее. И цены на это растут. А в составе белорусского импорта 73 процента составляют промежуточные товары: сырье, комплектующие. Они сейчас дорожают для Беларуси, и это в конце концов входит в цену товара.

Самая главная причина высоких цен и низких зарплат – это низкая эффективность экономики. Это значит, что на единицу товара, который производит экономика, затрачивается ресурсов в несколько раз больше, чем в других странах, в силу низкой эффективности экономики.

Значит, покупатели в Беларуси оплачивают бесхозяйственность?

Низкую эффективность нельзя назвать бесхозяйственностью. Наоборот, это следствие того, что слишком много хозяйственности, слишком много государственного сектора и слишком много вмешательства государства. Бесхозяйственность, грубо говоря, – это нормальная рыночная экономика. А хозяйственность – это когда один хозяин всем руководит.

Как это можно изменить? А, может быть, в Беларуси это всех устраивает? Люди же не перестали ходить в магазин за покупками.

Это длинный разговор. Есть масса программ, как это сделать. И известно что делать, чтобы изменить ситуацию. Если говорить коротко, то надо создавать такого типа экономику, которая может быть эффективной. Ее название известно. Это либеральная рыночная экономика, где государство помогает развиваться высокотехнологичному сектору, где государство ослабляет социальные неравенства, которые порождаются рыночной экономикой. Для меня идеалом был бы тот вариант, который отвечает ценностям славянских народов, где любят справедливость, – это социально ориентированная рыночная экономика типа той, о которой писал Вальтер Ойкен и которую реализовывал Людвиг Эрхард в Германии. Есть книжка Ойкена «Принципы экономической политики», где он писал: «Ни в коем случае государство не должно вмешиваться в ценообразование». В Беларуси очень сильное вмешательство государства в ценообразование.

Но мы же строим социально-ориентированную рыночную экономику, если верить президенту. Почему она у нас получается другая?

Социально-ориентированная рыночная экономика по замыслу ее отцов – это германская модель ордолиберализма, которая была реализована в послевоенное время. Я и привожу пример, что в таком типе экономики государство не должно вмешиваться в установление цен. Цены должны регулироваться только рыночными отношениями, только отношениями между потребителями и производителями. А если взять Беларусь... Здесь очень много вмешательства государства в цены. Например, существуют предприятия-монополисты. Около 1,5-2 тысяч самых важных предприятий Беларуси – это предприятия-монополисты. Они не могут устанавливать цены выше, чем себестоимость плюс какая-то норма рентабельности.

Государство регулирует цены на очень многие товары: на социально-значимые, на горючее, на энергоресурсы. И вообще белорусская модель характеризуется таким выражением, которое публикуется в прессе: мол, с такого-то числа концерн «Белнефтехим» утвердил свободные рыночные цены на таком-то уровне. Когда вы поймете, что такое «концерн утверждает свободные рыночные цены», вы увидите, что это и есть сама суть белорусской экономической модели. Здесь цены как бы свободные, что в теории соответствует модели социально-ориентированной рыночной экономики, а на самом деле – цены регулируемые. То есть на словах рыночная экономика, а в действительности у нас нет такой экономики.

У нас нет даже перехода к рыночной экономике! Есть индексы, которые разрабатываются по методологии Всемирного банка, где подсчитывается, когда экономика является командной, переходной и рыночной. Значение индекса до 0,5 – командная, от 0,5 до 0,7 – переходная и больше 0,7 – рыночная. Беларуси в 2002 году дали индекс 0,45. И с тех пор мало что изменилось. То есть у нас не рыночная экономика, не рыночная!

И по действиям властей нельзя сказать, что мы движемся к заявленному типу экономики?

В принципе нет, конечно. Когда пивная отрасль недавно загибалась, правительство говорило, что надо продавать предприятия инвесторам, они поднимут. Президент сказал: нет, мы не отдадим, государство будет помогать. Или, скажем, продали мотовелозавод в собственность кому-то, но при условии, что будут сохранены и направленность, и социальная сфера и, самое главное, что новые собственники будут выполнять задание об объемах производства, которые им будут спускать государство.

То есть надо различать форму и содержание?

Конечно! По форме у нас есть и акционерные общества, и частные предприятия, а по содержанию … Когда регулируются цены, устанавливаются темпы роста, когда нужно получать разрешения на импорт чего-то… Можно привести колоссально много примеров, что этот индекс 0,45 – индекс командной экономики - соответствует действительности. Поэтому ни о какой рыночной, а тем более социально-ориентированной экономике, говорить нельзя.