Деятельность Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), многие годы составлявшей основу системной политической оппозиции партии власти в республике, запрещена. Ее членов обвиняют в попытке государственного переворота, осуществленной в сентябре группой военных во главе с тогдашним замминистра обороны генералом Назарзодой, в терроризме и в создании экстремистских организаций. В Душанбе идет судебный процесс по делу руководства ПИВТ. Но ее лидер Мухидин Кабири сумел избежать ареста, выехав за границу. Сейчас он находится в одной из стран Европы, откуда и дал интервью DW.

DW: Господин Кабири, что вам известно о ходе процесса над членами руководства ПИВТ в Душанбе?

Мухиддин Кабири: Суд над членами ПИВТ возобновился 24 февраля. Увы, он проходит в закрытом режиме, и, кроме адвокатов, никого туда не допускают - ни родственников, ни журналистов, ни правозащитников. Более того, адвокаты, по их словам, не имеют права давать никакую информацию о том, что там происходит, даже родственникам. Это говорит о том, что у обвинения нет на руках фактов, доказывающих те обвинения, которые были выдвинуты в отношении наших ребят еще в сентябре. Мы собираем информацию по крупицам, но знаем, что суд проходит с обвинительным уклоном, даже судьи ведут себя так, как будто решение уже принято. Я боюсь, что приговор будет суровым.

- В чем вы видите причину сентябрьского мятежа генерала Назарзоды?

- Информации об этом так называемом мятеже тоже мало. Но давайте обратим внимание на один факт. В августе 2015 года, примерно за месяц до этого события, группа офицеров, в основном из числа бывших участников объединенной таджикской оппозиции (ОТО), выступила с заявлением против нашей партии. До них с требованием закрыть нашу партию выступила группа учителей, так сказать, "от имени трудящихся". Но ряд офицеров не подписали это заявление военных. В том числе, генерал Назарзода. Они сочли это противозаконным, поскольку военные не имеют права вмешиваться в политику.

Естественно, окружение Эмомали Рахмона рассудило, что на этих офицеров оно не может положиться. А теперь другой факт. Минюст дал нам десять дней на то, чтобы мы сами закрыли партию. Срок этого ультиматума истекал 5 сентября. Дважды в течение этого срока мы опротестовывали ультиматум, доказывали его неконституционность. А 4 сентября случился этот так называемый мятеж. Я думаю, что власть, прежде чем закрыть ПИВТ, решила избавиться от группы военных, которые могли бы поддержать нашу партию, если бы, не согласившись на закрытие, мы пошли бы на митинги и демонстрации.

- Что происходит сейчас с активистами ПИВТ на местах?

- Судят не только верхушку, но и самых активных членов партии на местах. Нам известно о более чем ста арестованных, из них больше половины - представители местных ячеек. Особенно те, кто добровольно не покинул ряды партии, когда на них было оказано давление. Аресты проводились по единому сценарию. Подбрасывают несколько патронов, оружие. К арестованным не допускают адвокатов и родственников. Уже осудили пятерых, причем в самом дальнем районе наш активист получил 10 лет, а кто ближе к Душанбе - 17-18 лет.

Сразу после закрытия партии мы попросили наших однопартийцев объявить о том, что они не состоят в ПИВТ, чтобы они смогли избежать преследований. Многие так и поступили. А теперь местные администрации берут взятки у членов ПИВТ, спасающихся от преследований, за справки, удостоверяющие, что те вышли из партии еще до ее закрытия. За это требуют 500 долларов и даже больше.

- То есть ПИВТ как партия больше не действует?

- Мы приняли решение внутри страны не функционировать. Но у нас есть региональные офисы по всему миру - европейский, по СНГ, ближневосточный и офис в Стамбуле. Мы назначили представителей в государствах, где проживают наши граждане и наши сторонники. Мы собирались на уровне президиума партии в ноябре и скоро соберемся еще раз, чтобы решить, как работать в новых условиях.

- Кто займет нишу ПИВТ в стране?

- Власть давно стремилась к тому, чтобы в Таджикистане оставались две силы - партия власти и радикальная, в основном верующая молодежь. А между ними никого - ни умеренной исламской партии, ни светских партий. Тогда и население страны, и международное сообщество окажутся перед выбором между меньшим и большим злом - властью Рахмона и радикалами. С расчетом на то, что выбор будет в пользу первого.

Сейчас властям кажется, что они этого добились, вытеснив из политического поля еще до ПИВТ светскую оппозицию, в частности, Зайда Саидова, который хотел организовать центристскую партию. Он осужден на 26 лет. Но я думаю, что этот расчет ошибочен. После случившегося с нами многие наши сторонники как раз могут пойти в ряды радикалов. А после того, как ИГ на Ближнем Востоке будет разбито или ослаблено, многие выходцы из Центральной Азии (сражающиеся в рядах ИГ. - Ред.) вынуждены будут перебраться в регион, что создаст угрозу и для Таджикистана. Наши власти играют с огнем.

Увы, международное сообщество, занятое большими проблемами на Ближнем Востоке и на Украине, не обращает на это внимание. Правда, Евросоюз на днях выступил уже со вторым заявлением по поводу арестов членов ПИВТ, и это говорит о том, что в ЕС обладают более-менее объективной информацией о ситуации. В отличие от других государств. США, например, только на уровне Комиссии по международным религиозным свободам выступили с заявлением, а другие страны пока молчат.

В Иране у меня были встречи с официальными лицами, в том числе с теми, которые в свое время участвовали в переговорах между нашей партией и правительством при подписании мирного соглашения, завершившего гражданскую войну. Увы, и Иран, и Россия, которые являются двумя ключевыми странами-гарантами того мирного соглашения между Эмомали Рахмоном и ОТО, в последние годы были заняты другими проблемами и не обратили внимания на нарушение прописанных в нем условий.

Еще в июне 2015 года я отправил письма генсеку ООН, президентам Ирана, России, а также других государств контактной группы, гарантировавшей соблюдение условий того соглашения (Казахстан, Киргизия, Пакистан, Туркмения, Узбекистан. - Ред.), в которых предупреждал, что власти начинают нарушать положения этого соглашения.

Реакция последовала только со стороны ООН. Но сейчас мои иранские собеседники признались, что тогда они пропустили этот момент. Думаю, что Россия и Иран, а также Турция и страны Европы приходят к пониманию, что действия таджикских властей начинают угрожать стабильности в регионе.

- Таджикские власти все чаще начинают сравнивать с туркменскими. Это сравнение справедливо?

- Мне кажется, что если бы не оппозиция, Таджикистан давно бы имел своего "Таджикбаши". Но у нас после гражданской войны была достаточно сильная оппозиция, и это на первых порах помешало Эмомали Рахмону. В самой власти тоже были другие влиятельные люди, которые в начале 2000-х годов мешали ему стать "Таджикбаши".

Но он постепенно смог их либо посадить в тюрьму, как Салима Якубова (экс-глава МВД. - Ред.) или Гафора Мирзоева (бывший командир президентской гвардии. - Ред.), или вытеснить с политического поля. А уже избавившись от своих ярких сторонников, он нашел поводы избавиться и от оппозиции. Сейчас у Рахмона все готово, чтобы стать местным Баши. На ключевые посты назначены его дети и родственники, обе палаты парламента послушны, судьи назначаются президентом.