Хотя многие из авторов рассматривают в своих произведениях проблемы культурной идентификации, они резко отвергают ярлык "эмигрантская литература". К слову, традиция классифицировать писателей не по жанрам и направлениям их произведений, а по их происхождению, просто немыслима в других европейских странах, таких как Великобритания и Франция.

Владимир Каминер, приехавший 16 лет назад из России в Германию и опубликовавший с тех пор несколько книг, написанных по-немецки, считает, что эта тенденция является, скорее, проблемой СМИ, а не читателей. "Моих читателей не интересует, откуда я родом. Они охотно читают то, что я пишу, и точка. Этот вопрос ставится на обсуждение СМИ, а не обществом", - говорит он.

Смена языковой и культурной обстановки

Ежегодная премия Адельберта фон Шамиссо вручается, начиная с 1985 года, исключительно "авторам с ненемецким родным языком". Правда, критерии, по которым авторы характеризуются таковыми, вариативны.

"Решающим для этой премии наряду с литературным качеством является смена языковой и культурной обстановки, через которую авторы, как правило, проходят. При этом существуют и крайние случаи: многие авторы рождены в Германии, но у них родной язык не немецкий, например, Жужа Банк (Zsuzsa Bánk). Другие приехали в очень юном возрасте с родителями в Германию, Австрию или Швейцарию, поэтому воспитывались в двуязычной атмосфере, как, например, Феридун Заимоглу (Feridun Zaimoglu)", говорит Клаус Хюбнер (Klaus Hübner), представитель секретариата по вручению премии Шамиссо.

Нет другого выбора

Для некоторых авторов, которые поменяли место жительства, будучи взрослыми, и решились писать на чужом языке, побудительным мотивом стала необходимость в умении общаться с внешним миром.

"У меня не было другого выбора. Я всегда хотел добиться внимания как можно больших кругов читателей. Писать по-немецки представлялось единственной возможностью достичь этого, потому что я живу здесь", - говорит Каминер.

Другие приходят в новый языковой мир, чтобы ближе узнать окружающих людей. "В какой-то момент я почувствовал, что арабский язык, на котором я изначально писал свои стихи, отдаляет меня... И в какой-то момент мне показалось, что для того, чтобы найти подход к другим и добиться их внимания, я должен употреблять те же самые значения и ассоциации", - рассказывает Адель Карашоли (Adel Karasholi). Приехавший в Германию в 1961 году Карашоли опубликовал здесь множество книг на немецком и получил несколько премий в последние десятилетия.

Отождествление и выявление различий

Для многих переживших переезд в другую страну авторов важно, несмотря на усвоение нового языка, сохранить родную культуру. "Конечно, мое происхождение это сокровище, которым я пользуюсь. Прожить 23 года при социализме - это определенно незабываемо", - говорит Каминер.

Многие писатели, живущие в различных культурах, рассматривают в своих произведениях такие темы, как отождествление с культурой, соприкосновения культур, выявление различий. Так, например, в случае с Терезией Мора (Terézia Mora), писательницей родом из Венгрии, которая воспитывалась в двуязычном кругу, так как родным языком в семье ее матери является немецкий.

Может быть, поэтому Мора реагирует так раздраженно, когда ей задают вопросы об "инородности" мигрантов. В своем романе "Alle Tage" ("Все дни") Мора изображает героя, который в совершенстве владеет десятью языками, но, несмотря на это, не может ни с кем общаться и живет в стороне от общества.

"Мурашки от поговорок"

Формальное и эстетическое влияние второго языка тоже является важным аспектом в литературе так называемых ненемецких авторов. Японка Йоко Тавада (Yoko Tawada), которая уже 24 года живет в Германии и издала здесь множество книг на немецком, пишет в "Das Fremde aus der Dose" ("Чужое из жестянки") о том, как разница ощущается "прямо кожей".

Разлад отождествления

"Каждый чужой звук, каждый чужой взгляд и каждый чужой вкус неприятно действовали на тело... - пишет Тавада. - Звуки "ö" проникали в мои уши чересчур глубоко, а звуки "r" царапали мое горло. Были и поговорки, от которых у меня по коже пробегали мурашки".

Философ Вилем Флюссер (Vilém Flusser), называвший себя "пражским евреем", живущим в различных культурах и окруженный по меньшей мере четырьмя языками (немецким, чешским, бразильским и французским), писал в своей автобиографии Bodenlos ("Бездонное"), как при смене культур "новый язык постепенно смещает родной язык как структуру мышления". Согласно Флюссеру, парение над комплексом культур приводит человека к "бездонности".

Карашоли следующим образом описывает разлад отождествления: "В конце семидесятых я попробовал читать не "книгу мира", а, как это называется у Пруста, "Книгу внутри себя". Больше не был важен ни адресат, ни выбор языка.

Лишь после этого возникли более или менее единые циклы, как стихи из моего последнего сборника Also sprach Abdulla ("Итак, говорил Абдулла"), частично на арабском, частично на немецком языке. Так как внутри бушует не только беспрерывный спор между двумя полюсами, но уже и потихоньку происходит сближение".