- DW: Каким вам кажется состояние современной российской интеллигенции?

- Людмила Улицкая: Того, что мы прежде называли интеллигенцией, сегодня не существует, а люди образованные делятся на весьма разные страты. Часть из них уезжает из страны, часть пытается приспособиться. Но общее подавленное настроение касается в равной мере и образованного, и менее образованного класса. Я думаю, что известное сакральное соотношение 86 к 14, то есть число поддерживающих власть и число недовольных властью, не вполне соответствует действительности. В кругу людей, с которыми я общаюсь, я этого соотношения никак не наблюдаю. Мне кажется, что эти сакральные числа - это некоторая мифология, которая носит заклинательный характер.

- По вашим словам, власть - как погода, надо немножко приспосабливаться, чтобы она тебя не ломала. Как вам это удается сейчас?

- Не удается это тем, кто хочет что-то от власти получить. А мне никогда от власти ничего не хотелось получить. У меня с властью отношения отдаленные, и поэтому я человек совершенно независимый. Мне это пока что удается, но что будет завтра, я не знаю. Я буду стараться удержаться в России, потому что основной центр моих интересов – Россия. Я часть времени провожу за границей, а часть в России, вот сейчас я в Италии, а в начале июня вернусь, потому что у меня театральная премьера, потому что назначены дела. Держит меня моя страна, ничего с этим не поделаешь.

- Вам в России интересно?

- Безумно, безумно интересно! Я думаю, что сегодня это одна из интереснейших стран. Она очень драматичная, остры конфликты в социальной жизни, во внутренней политике. Действительно огорчает то, что людям плохо живется. Я думаю, что когда-нибудь этот кусок истории будут изучать и удивляться его алогичности, его внутренней противоречивости и таким сложным взаимоотношениям между обществом и государством. Они действительно очень сложные, впрочем, для России это не большая новость.

- В конце апреля активисты прокремлевского движения НОД напали в Москве на участников школьного конкурса "Мемориала", в том числе на вас. Получается, эти сложные отношения между обществом и государством затрагивают даже школьников?

- Это самое печальное в этом событии, потому что приехали школьники, которые написали замечательные сочинения об истории своей семьи, деревни, школы. Многие из них приехали в столицу впервые, им было безумно интересно, они - победители конкурса по истории, это такой день жизни, который каждый из них запомнит навсегда. И вот их встречает около Дома кино группка хулиганов, кричит гадости, бросает в них яйца. Это такое скотское безобразие, было ужасно обидно. Я отмываю с лица зеленку и легко живу с этим дальше, потому что эти люди, недоумки, бедные, несчастные идиоты с замороченными мозгами - мне не оппоненты. Но и за них мне тоже было обидно, потому что это же тоже наши дети. Часть поколения идет в ужасном направлении, на это безумно больно смотреть.

- И это едва ли получается остановить...

- Совсем не получается. Кроме того, на следующий день после этого инцидента в Кремле сказали, что не имеют к нему никакого отношения, но все эти ребятки имеют поддержку, финансирование, кто-то заказал им гимнастерки времен Второй мировой войны. Есть силы, которые их подкармливают, и я подозреваю, что это кремлевские люди. Расследование – не моя проблема, я только могу фиксировать, что полиция вела себя совершенно индифферентно до тех пор, пока они не стали кидаться щелочью. Неплохо было бы выяснить, кто все это финансирует, но боюсь, что такой организации, которая стала бы это расследовать, нет.

- В вашем романе "Зеленый шатер" есть такая мысль: в зоологии известно явление, когда существо, не достигшее стадии взрослой особи (имаго), начинает размножаться уже на стадии личинки. И возникают популяции личинок и детей личинок. Вы проводите параллель с инфантилизацией общества во всем мире, говорите, что далеко не все люди становятся взрослыми. Как это проявляется в России?

- Это наблюдение действительно касается сегодняшнего состояния всего человечества, оно страстно желает молодости, красоты, отрицает смерть, не желает стареть. Что понятно, но как раз является признаком некоторой душевной незрелости. Мне представляется, что взрослый человек – это тот человек, который полностью несет ответственность и за себя, и за окружающих. А взрослое общество смотрит хотя бы на один шаг вперед. То, что сейчас происходит в России, свидетельствует о том, что общество у нас подростковое, причем это подростки, которые вылезли из подворотни. Сильный всегда прав, сильный должен получать все, что он желает - эта логика в нашем государстве очень хорошо просматривается. Наши социальные неполадки связаны именно с тем, что в худшем положении оказываются самые слабые.

- В одном из интервью вы сказали, что у вас есть две версии о мотивах власти: "они такие идиоты или такие хитрые". Что вы думаете об этом сейчас?

- Очень многие практические вещи делаются с невероятным хитроумием и успехом. Скажем, аннексия Крыма была произведена совершенно гениально, без капли крови. Но от этого сам факт не стал менее идиотским, потому что последствия захвата Крыма будут в течение нескольких поколений портить жизнь обоим нашим народам. Мне кажется, обе эти версии - и большого хитроумия, и большого идиотизма - работают одновременно.

- "Свобода - очень тяжелая вещь, ее надо научиться хотеть", - тоже ваши слова. Как это сделать?

- Я не учитель народов, я просто это вижу и с сожалением понимаю, что наше общество не имеет такого желания внутри себя, и до тех пор, пока это намерение изнутри не появится, ничего извне сделать нельзя. Если народ доволен положением вещей, доволен ухудшением жизни, готов затягивать пояса до бесконечности, то чем тут можно помочь? По-видимому, к сожалению, эта ситуация когда-нибудь дойдет до критического момента и может произойти какой-то массовый взрыв. Чего я очень не хотела бы, но кто же это может исключить при сегодняшней ситуации?

- От вашей книги "Детство 45-53: а завтра будет счастье" остается ощущение, что люди тогда были уверены, что завтра точно будет лучше...

- Лучше - это слишком слабое слово, люди ждали счастья, и это говорили и переживало поколение, которое только что вышло из тяжелейшей войны. Настроение у всех было связано с огромными надеждами. Вот сегодня - при том, что люди сыты, одеты, обуты, - у большинства очень тяжелое и подавленное настроение, и ждут не счастья, а неприятностей, революций, войн. Мне кажется, что сегодня такая температура во всем мире.

- О "Лестнице Якова" вы говорите как о своем последнем романе. Почему вы больше не хотите писать?

- Это была очень длинная и тяжелая работа, я сильно устала и чувствую себя совершено опустошенной. У меня нет ни малейшего желания снова взвалить на себя такой большой труд. Но что-то я все время делаю: скоро у меня будет премьера, спектакль по моим рассказам под названием "Капустное чудо", который поставили студенты ГИТИСа. Мне этот проект очень мил и симпатичен.

Кроме того, у меня огромный список книг, которые я никак не успеваю прочитать, сейчас я наслаждаюсь чтением и морем, но скоро вернусь домой.