Два бывших террориста, отбывающих пожизненное заключение в тюрьме, подали прошения, один о помиловании, другая – о досрочном освобождении. Споры ведутся о том, заслуживают ли Кристиан Клар и Бригитте Монхаупт прощения?

Немецкий еженедельник Stern в своем комментарии заявляет, что нет, прощения они не заслужили. Но провести остаток жизни на свободе – вполне:

Это время называют свинцовым. Те недели осенью 1977 года, когда Фракция Красной Армии терроризировала всю страну, ввергла ее в чрезвычайное положение. Память об этом, тот страх, долгие годы были глубоко прятаны в сознании немцев. И вот теперь, как кошмарный сон, эта темная глава из прошлого нашей страны снова выползает на поверхность. Германия обсуждает вопрос, заслужили ли террористы Бригитте Монхаупт и Кристин Клар досрочное освобождение. Да, они заслужили то, что с ними, противниками системы, обращаются согласно принципам правого государства, хотя они именно эти принципы они отвергали и пытались разрушить. И это означает свободу для Бригитты Монхаупт и еще два года в тюрьме для Кристина Клара. Потому что речь идет о праве, а не о милосердии.

Бригитте Монхаупт отсидела свой минимум тюремного заключения сроком в 24 года и подала прошение об условном освобождении. Судя по всему ее прогноз выглядит неплохо. И поскольку правовое государство дает даже приговоренным к пожизненному заключению шанс на ресоциализацию, суд должен удовлетворить ее просьбу. Тот, кто требует сначала раскаяния, путает закон с моралью. Хотя было бы уместно, если бы и Монхаупт сделала шаг к примирению и помогла бы тому, чтобы затянулись раны прошлого. Но в чисто правовом аспекте она не должна демонстрировать раскаяние для того, чтобы быть раньше срока отпущенной на свободу.

Несколько иначе обстоит дело с Кристианом Кларом, который свой минимальный срок отсидит лишь в 2009 году. В пользу его досрочного освобождения говорит то, что он, как и его сообщница, почти 25 лет провел уже в тюрьме. Довольно долгое время, за свои преступления он уже расплатился. Но достаточно ли долгое? Еще нет. Он направил президенту Германии прошение о помиловании. По немецкому законодательству, раскаяние является предпосылкой для помилования приговоренного к пожизненному заключению.

Кристиан Клар, также как и Бригитте Монхаупт, давал до сих мало поводов для того, чтобы поверить в его раскаяние по поводу своего темного прошлого, поводов поверить в то, что он стал другим человеком и готов протянуть руку тем людям, чьи близкие и родственники стали его жертвами.

В деле Монхаупт и Клар речь идет не только о будущем двух бывших террористов, но и о том, как наше правовое государство в принципе обращается с хладнокровными убийцами, которые отвергают эту систему и не проявляют раскаяния. Потому что в том, как общество и закон обращаются с наиболее трудными противниками, своими врагами, проявляется их истинная суверенность. Речь идет о праве, не о милосердии.

Тему продолжает еженедельник Spiegel, опубликовавший мнение известного немецкого кинорежиссера, автора двух фильмов о левом терроре в Германии, Фолькер Шлендорфа:

"Непрекращающиеся призывы к мести" режиссер объясняет тем, что бывшие террористы "должны быть наказаны за то, что народ когда-то дрожал перед ними от страха". Условия для освобождения Монхаупт и Клара, например, публичное покаяние, Шлендорф отвергает. "Уместно было бы раскаяние из соображений приличий, - цитирует режиссера еженедельник "Шпигель", - но я бы не стал делать это условием, потому что это открывает дорогу лицемерию". С моральной виной преступники должны справиться сами, самостоятельно. Снять ее с них никто в этом мире не может, - подчеркивает Фолькер Шлендорф.

Тему продолжает еженедельная газета Zeit:

Шведский поэт Ларс Густафсон, хорошо знакомый с немецкими кругами сочувствующих левому террору, опубликовал в 1979 году нашумевшее эссе, в котором он разрушает логическую цепочку, которая ведет от политических целей террористов к их преступлениям. Он пишет: "В мире нет высших целей. Есть действия, и есть люди, и есть люди, которые погибают в результате этих действий". Только когда предполагаемые цели террористов находят понимание в обществе, возникает призрачная дискуссия, в которой речь идет не об убийстве и его предотвращении, а об освобождении и государственных доводах.

Подготовила Элла Володина