Украинский журналист Мустафа Найем, избранный депутатом Верховной рады от партии "Блок Петра Порошенко", в интервью DW оценил ситуацию, сложившуюся на Украине через год после начала протестов в Киеве. 21 ноября прошлого года в Facebook появилось его обращение с призывом выйти на площадь Независимости в Киеве всем несогласным с решением украинской власти, отказавшейся от ассоциации с ЕС буквально накануне подписания соглашения. Фактически с этого призыва Найема начались первые акции Евромайдана.

DW: Что подтолкнуло вас призвать людей выйти на площадь?

Мустафа Найем: Когда правительство неожиданно заявило, что прекращает движение в сторону Европейского Союза, это вызвало бурную реакцию в Facebook. И я, и многие другие украинцы были уверены, что это такая игра. Еще оставалась маленькая надежда, что в конце концов Янукович все-таки подпишет соглашение об ассоциации с ЕС.

Символичным было то, что именно в этот день в 2004 году на Украине началась "оранжевая революция", и были запланированы различные мероприятия. Такое совпадение подтолкнуло к тому, что мы призывали людей просто встретиться на Майдане. Понятно, что сначала это был призыв к протесту, а не к революции.

Сообщение в Facebook было обращено к тем людям, которые читают мою страницу, - к моим друзьям, коллегам. Политики, кстати, не верили, что люди вообще выйдут. Но украинцы пришли, и уже в полночь на Майдане в центре Киева собралось более тысячи человек.

- Как вы через год после тех событий оцениваете, чего добился Евромайдан и что ему не удалось?

- Главное достижение заключается в том, что мы наконец определились с вектором движения. То есть Украина уже никогда не вернется назад. Но говорить о результате, о каких-то успехах Майдана пока еще рано. К сожалению, после началась война, и сейчас очень трудно сказать, что сделал Майдан, а что сделала война. Все, что сейчас происходит, скорее, результат и следствие войны, чем Майдана.

Думаю, что Майдан действительно вынес на поверхность много людей, которые хотят что-то сделать. Надеюсь, что им это удастся, потому что сейчас они пошли во власть. Буду прилагать все усилия, чтобы мы не потеряли ту энергию, которая родилась в прошлом году.

- Евромайдан требовал и добился смены власти. Однако Украина утратила тысячи человеческих жизней и даже часть своей территории. Не слишком ли высокая цена?

- Жизнь любого человека выше всего. Но для меня сейчас очевидно, что у нас не было другого пути, кроме как на борьбу. Даже с людскими потерями. Оставаться под влиянием России и той системы, к которой нас вел Виктор Янукович, мы не могли.

Да, часть наших территорий сегодня оккупирована. Но думаю, что оккупация - это временное явление. Если нам действительно удастся обустроить Украину, жизнь в которой будет привлекательной, у меня нет никаких сомнений, что все эти территории вернутся.

Что касается утраты человеческих жизней... Нет сейчас праздника. Это очень важно понимать. И наша печаль, и наша вина перед погибшими должны двигать нас вперед.

- А вы себя не укоряли, что фактически ваш призыв подтолкнул страну к революции?

- Я не считаю, что сделал это один. Протест был действительно выбором нового поколения. Мы хотим в Европу, мы хотим менять власть. С первого дня Евромайдан был лишь мирной акцией. Не по нашей вине протесты превратились в убийство людей, в расстрелы.

У меня нет сомнений - если бы Янукович захотел остановить это, прислушался к народу, наказал тех, кто бил и стрелял в людей, таких серьезных последствий не было бы. Вина за то, что все произошло именно таким образом, лежит не на украинцах, которые мирно вышли и выразили свою точку зрения. В конце концов, Янукович сам три года вел людей в Европу, и он как человек, единолично изменивший это решение, несет полную ответственность за развитие событий.

- Украина хочет в Европу, в Европейский Союз, но ЕС ведет себя очень сдержанно. Как вы оцениваете реакцию Европы на развитие событий на Украине?

- Думаю, что самая большая проблема именно в том, что хотя украинский народ решил и проголосовал своими жизнями, что хочет в Европу, ЕС не считает Украину территорией своего влияния. Не считает территорией, которую надо защищать физически, а не просто словами и санкциями.

К сожалению, успехи украинцев в борьбе достигнуты не столько с помощью ЕС, сколько за счет жизней людей, которые сейчас погибают на востоке Украины. И в этом смысле я действительно разочарован.

- Какой поддержки Вы ожидаете от Германии?

- Я бы хотел, чтобы Германия поняла - защищать Украину это и ее обязанность. Потому что в событиях, которые произошли на Украине и, к сожалению, происходят в России, тоже есть вина ЕС. Зная, что люди Януковича и власти РФ держат все свои активы в Европе, европолитики почему-то слишком медленно применяют санкции и не замораживают их активы. Мне кажется, можно было бы это делать более действенно.

В то же время я надеюсь, что в решительный момент и Германия, и ЕС все же найдут в себе силы и признают, что на Украине идет реальная война, и встанут на этой войне по одну сторону, не пытаясь закрывать глаза и не видеть, что одна сторона бьет другую, прикрываясь геополитикой или дипломатией.