DW сделала интервью с Героем Украины, депутатом Верховной рады Надеждой Савченко, которая после ареста в марте этого года находится в СИЗО Службы безопасности Украины (СБУ). Ее обвиняют в подготовке свержения конституционного строя, захвате государственной власти и подготовке теракта в Верховной раде. В четверг, 9 августа, апелляционный суд Киева продлил содержание Савченко под стражей до 10 сентября. Находясь на решеткой, она с 23 марта с перерывами держала голодовку, а 14 июля объявила ее бессрочной.

Встретиться с депутатом в СИЗО журналисты не могут, поэтому DW передала Савченко свои вопросы через ее адвоката. На них Надежда Савченко ответила письменно.

 - Госпожа Савченко, в Украине вас воспринимали как героя, когда вы находились в заключении в России. А теперь обвиняют в подготовке теракта. Насколько сложно вам было принять такое изменение отношения?

- Если вы посмотрите мою первую пресс-конференцию после возвращения из России в Украину, то увидите, что я сказала: "Не надо дарить мне цветы, потому что сегодня вы дарите мне цветы, а завтра будете бросать камни". Как видите, я хорошо знала заранее, что будет. Поэтому для меня никаких неожиданностей не произошло. Я знаю менталитет своего народа и подлость украинской власти и не тешила себя иллюзиями о своем будущем.

Я понимала, что если останусь собой, не продамся и не стану такой коррумпированной, как украинские политики, то система меня или убьет, или посадит в тюрьму. Худшего пока не случилось... Хотя меня дважды предупреждали, что есть приказ с Банковой (улица, на которой находится администрация президента Украины. - Ред.) о моей физической ликвидации.

Вас удивит, но когда я впервые пришла с депутатской проверкой условий содержания заключенных в СИЗО СБУ, куда теперь посадили меня, то первый вопрос, который я задала начальнику СИЗО, был такой: "Покажите мне камеру, в которую вы меня сажать будете". Тогда мы посмеялись, начальник сказал: "Что вы, Надежда Викторовна! Такого никогда не будет!"

Однако я хорошо знала, что будет... Я знаю, кто кому в украинской политике служит и кто на чем деньги ворует. А еще я не молчу и с этим не мирюсь. Поэтому и стала для власти очень опасной. Украинской власти герои нужны мертвыми, забытыми или обесславленными. Живые и сильные, настоящие герои, опасны для власти, так как восстают против ее преступлений, беззакония и коррупции.

Это можно наблюдать не только по отношению ко мне, а также к тем добробатам и народным героям, ушедшим добровольцами в 2014 году с Майдана защищать Украину от врага, российской армии. Та же ситуация с волонтерами, которые отдавали на фронт последнее, а потом начали отстаивать свои права уже против власти Порошенко, как когда-то против власти Януковича. И стали уже неудобными для этой власти. Сейчас большинство добровольцев сидят в украинских тюрьмах, а волонтеров и общественных активистов просто запугивают и убивают.

У власти один ответ - "рука Кремля", но меня сейчас судит уже украинский суд, а не российский, и мы здесь в Украине хорошо знаем правду о лживой украинской власти. Нас, украинцев, уже давно это не удивляет. Это удивляет разве что вас, европейцев. Это вам непонятно, как вчерашние герои могут быть резко названы врагами народа. Как политическая пропаганда может так безжалостно использовать жизни и судьбы людей, как в России, так и в Украине, чтобы только верхушка удержалась у власти? Как такое может быть в стране, которая заявляет о демократических ценностях?! А все потому, что нет в Украине демократии! Есть клептократия! И мне стыдно перед вами, европейцы, что наша украинская власть вам так врет!

Что касается моих ощущений, то я вполне прохладно отношусь к тому событию, что Петр Порошенко присвоил мне звание и вручил орден Героя Украины. Не власть меня героем назвала и не власть меня героем сделала. Власть просто должна была признать, что такой выбор сделала большая часть украинского народа. А еще власть на этом спекулировала, как сейчас спекулирует на Сенцове и других украинских политзаключенных в РФ.

А когда люди возвращаются на свободу, как Александр Костенко, который недавно вышел из колонии РФ и вернулся в Украину, то на второй день они не такие уж и герои, и их поливают грязью. Боюсь, что такой же "теплый прием" ждет и Сенцова, если он не побоится говорить правду и не станет угождать власти, как это делает Афанасьев, тоже бывший политзаключенный.

А что касается отношения украинского народа, то проверку на легковерие и устойчивость собственных убеждений каждый прошел по-своему. Для кого-то я героем была и осталась. Кто-то легко поддался пропаганде, когда власть из меня символ делала. Легко поверил и сейчас, когда меня поливают грязью. Но это проблема не моя. Это проблема тех, кто легко очаровывается, а потом разочаровывается. Я хорошо знаю цену человеческой натуре, силе и слабости человека, поэтому мне уже давно не больно от человеческой измены. Я верю в людей больше, чем они в меня, и пусть так будет.

- Каковы условия вашего содержания в СИЗО, в какой камере вы находитесь? У вас уже есть опыт пребывания за решеткой в России и в Украине. Сравните их, пожалуйста. Как к вам относятся другие заключенные и работники СИЗО? Как проходит ваш день? Есть ли у вас доступ к телевизору, интернету, книгам? Откуда вы узнаете информацию? Получаете ли вы письма от ваших сторонников?

- Условия содержания в тюрьмах постсоветской системы заключения особо нигде ничем не отличаются. Это далеко не западная и не европейская пенитенциарная система - ни по условиям, ни по режиму, ни по порядку. Говорить тут особо нет о чем. Ни в России, ни в Украине меня не держали в золотых клетках. Это обычная клетка. Ни особого ремонта, ни особых условий. Я тут, как и там, в одиночной камере. Не наихудшей, окрашенной - и то уже хорошо. Не большой, под постоянным наблюдением видеокамер, с решетками на окнах.

С другими заключенными я пересекаюсь редко. Но отношение к тебе зависит от того, какой ты человек и как ты относишься к себе и к другим. В России другие заключенные меня поддерживали из-за моей стойкости и упорства. В Украине все меня при встрече благодарят за так называемый "закон Савченко" (поправки в Уголовный кодекс Украины, в соответствии с которыми один день предварительного заключения засчитывается за два дня лишения свободы при исчислении судом наказания. - Ред.).

Охранники и конвоиры относятся так, как ты себя ведешь по отношению к ним. Даже в России я выстроила с надзирателями - за редким исключением - нормальные человеческие отношения. В Украине сначала все были озадачены тем, что произошло, и не знали, как реагировать на то, что им теперь меня в тюрьме держать после того, что я в России прошла. Но потом быстро привыкли. Работа есть работа, а люди всеядные. Поэтому и здесь общение нормальное, но клетку ни там, ни здесь никто не откроет и на свободу не выпустит. Вот судите сами, есть ли разница между российской и украинской тюрьмой.

В камере и в России, и в Украине есть телевизор, в тюрьмах есть библиотеки. Ни там, ни здесь нет интернета, это уже вам не Европа, интернет в тюрьмах постсоветских стран запрещен. И там, и тут мне пишут люди, часто те же, что и писали. Пишут слова поддержки и веры в мою волю и победу Украины. Пишут люди из разных стран мира, и из России тоже. Многим непонятно, что сейчас происходит в Украине, приходится объяснять.

Иногда и из России сейчас люди пишут гневные письма и проклятия. И таким людям я тоже отвечаю и объясняю, что правда - она не всегда белая или черная, она не однобокая. День и ночь в тюрьме - одно бесконечное течение времени. Но я не боюсь одиночества, и умею разнообразить свое время. Читаю, рисую, делаю оригами, вяжу макраме, пишу, смотрю телевизор, анализирую информацию, занимаюсь спортом.

- Есть ли у вас возможность знакомиться с ходом расследования дела, и что вы можете сказать по существу обвинения?

- Следствие только закончилось, и начало ознакомления с материалами дела начнется с 13 августа 2018 года. Все следствие построено на незаконных действиях, потому что СБУ в нарушении закона и Конституции Украины без решения суда проводило по отношению к народному депутату следственные действия. Украинская власть часто использует такие приемы в последнее время, и не только по отношению ко мне. Свою прожитую жизнь я хорошо знаю и за все свои слова и поступки несу ответственность. Поэтому я полностью готова к защите и к правде. Вот вопрос только - готова ли к правде украинская власть?

- Признаете ли вы, что на записях, которые продемонстрировали в Генпрокуратуре и СБУ, действительно ваш голос? Почему вы называете заведенное на вас уголовное дело политической расправой?

- Мое дело является политическим по нескольким моментам. Для начала мною два года пользовалась политика и украинские политики - пока меня держали заключенным Кремля. Затем заявленные мною свежие и правильные идеи по изменению политической системы в Украине - про право людей на прямое народовластие, референдумы, отзыв (а не только избрание) президента, депутатов, председателей судов, прокуроров, право народа на восстание, если власть нарушает Конституцию Украины, право людей на перераспределение благ - все эти мои идеи стали очень опасными для украинских клептократических политиков.

Но все эти идеи реализованы в демократических странах - Швейцарии, США. В Украине за эти идеи выходят Майданы. Просто, политики, дорвавшись до власти на крови Майданов, очень быстро хотят забыть все эти свежие и правильные идеи. И им не нужно, чтобы кто-то живой о них напоминал. Именно поэтому Небесная сотня была убита.

Мое дело стало политической расправой после принятого решения на Банковой о моей физической ликвидации. И для слежки за мной ко мне были приставлены агенты СБУ. Поняв, что ликвидация - это слишком, поскольку мне стало о ней известно, власть остановилась на дискредитации меня. Для этого использовались приемы провокации на совершение преступления и военные спецоперации, которые фиксировались как правонарушения.

Доказательства всего этого можно будет проследить в суде. Записанный в ходе незаконных следственных действий голос (записи этих разговоров, занимаясь самопиаром, демонстрировал генеральный прокурор Луценко) - мой. Но когда вы услышите не отрывки, а все разговоры полностью, то правда вам станет ясна.

Обвинения в терроризме и подготовке терактов были специально выбраны властью, чтобы отпугнуть западных политиков, для которых терроризм является страшной реальностью нашего времени. На самом деле кроме слов у них нет больше ничего, за что можно зацепиться. А за слова, мысли и мечты людей не судят. У нас гласность. О теракте речь не шла. Разговоры были такие же, как и во время Майдана в 2014 году - о народном восстании против преступной власти.

Если эта власть сама себя за преступления на Майдане не судит, то какое она имеет право судить других людей за то, что сделала сама? Всю полноту украинского сюрреализма на пятом году войны можно будет увидеть в заказно-политических судах, при рассмотрении моего дела.

Также доказательством политизированности процесса является поведение и работа судей. Очень много процессуальных нарушений с их стороны. Судебные преступления, фабрикацию дела, пренебрежение законами, прикрытое властью, можно было наблюдать уже в процессе моего задержания и содержания в СИЗО - еще до не начала рассмотрения дела по существу.

- Предлагали ли вам подписать соглашение со следствием о признании вины?

- Соглашение о признании вины следователь мне предлагал подписать. Я отказалась от такого примитивного предложения. Эти суды нужны не мне. Они нужны самой судебной системе, чтобы выявить и признать недореформированность всех правоохранительных органов и судов в Украине. Вот пусть над этим и работают политики. А я буду для наших западных партнеров лакмусовой бумажкой реального положения дел в Украине. Если, конечно, кто-то из них еще хочет эту правду видеть...

- Предлагали ли вам следователи включить вас в списки обмена пленными - поменять на украинцев, находящихся в заключении в России или в ОРДЛО? Возможно, вы об этом сами ходатайствовали?

- Об обмене в моем случае вообще не может идти речь, иначе это уже будет полный сюрреализм ...И здесь уже дело не в благородстве: отдать свою жизнь за других, свою свободу - за свободу других. Я бы отдала. Но это даже теоретически невозможно. Такой механизм (обмена заключенными. - Ред.) в обратную сторону не действует. Разве что если Россия просто захочет посмеяться в лицо Украине. Но серьезно об этом речь не идет.

Но в случае обменов важно использовать все возможные варианты для спасения жизни наших людей. И здесь кандидатура Владимира Рубана (глава Центра освобождения пленных "Офицерский корпус". - Ред.), который сам был переговорщиком при многих успешных обменах, должна быть как можно быстрее использована украинской стороной. В плену "ЛНР" и "ДНР" находятся пять офицеров и солдат из войск специального назначения, которых можно обменять на Рубана, проходящего вместе со мной по уголовному делу. Но по собственному опыту могу сказать, что Порошенко не спешит освобождать героев живыми...

- При каком условии вы прекратите голодовку? И чего хотите добиться, продолжая ее?

- Я не говорю больше о своей голодовке, это моя борьба с бесчестной системой, и только я знаю ее результат. Всех остальных людей и мировые СМИ я прошу обратить внимание на голодовки украинских политзаключенных в тюрьмах РФ - Балухи, Сенцова, Кольченко, Клиха, Куку и многих других украинцев и крымских татар. Пишите об этом! Не забывайте! Там нужны ваше внимание и помощь.

- Будете ли вы защищать себя в суде или, как в России, назовете судебный процесс фарсом и откажетесь от защиты?

- В России я не отказывалась от защиты. Я защищалась, и мои российские адвокаты - Новиков, Полозов и Фейгин - проделали большую процессуальную работу по сбору доказательств. И мы полностью разбили дело, сфабрикованное российскими спецслужбами. Но это не интересно никому там, где нет правосудия. В России его нет. Я еще хочу верить, что в Украине не так, потому что Украина - это не Россия. Однако чем дальше, тем больше, к сожалению, я вижу проявлений сходства. Но украинцы - это не россияне, и мы не боимся признавать правду и свои проблемы. От них надо не прятаться, а решать их. Это я буду делать как гражданин Украины и как народный депутат.

И напоследок о политическом характере моего дела. Многие украинские и мировые политики считают меня неопытным политиком. Не спорю. Это правда. Но откуда мне было взять тот опыт, если я всю жизнь посвятила защите Украины как офицер вооруженных сил. У меня за спиной две войны и две тюрьмы, а политиков у нас народ выбирает, не спрашивая образования.

Но, может, недостаток опыта, такого гнилого опыта коррупции и защиты собственных бизнес-интересов, которым переполнена украинская олигархическая и клептократическая политика, это не недостаток, а, наоборот, преимущество. Преимущество в том, что у меня еще остается чистота души и совесть, решительность и смелость действовать нестандартно, ища пути выхода для Украины из состояния войны и экономического упадка, а не для собственной пользы. Майдан хотел новых лиц, а когда получили их, то старые политики быстро развратили их на свой манер. А неподатливых, таких, как я, или убивают, или гноят в тюрьмах.

Смотрите также: