Немецкая актриса Франциска Петри (Franziska Petri) стала главным украшением фильма Кирилла Серебренникова "Измена". Ее необычная внешность и сдержанная, европейская манера актерской игры, особенно выделявшаяся на фоне славянских партнеров по фильму, вызвали восхищение как критиков, так и зрителей. В интервью корреспонденту DW Франциска Петри рассказала о Москве, о нервах, "бардаке" и художественной свободе.

Deutsche Welle: Cъемка в "Измене" стала для вас первым опытом работы с российским режиссером. Но несколько лет назад вы были членом жюри фестиваля восточноевропейского кино Go East в Висбадене. Мысль о сотрудничестве появилась там?

Франциска Петри: Нет, эти события никак не связаны. Я понятия не имею, почему меня в свое время пригласили на Go East. Наверное, организаторам просто понравились мои работы. Но там я действительно впервые увидела фильм Серебренникова "Изображая жертву", он меня восхитил, и я храбро защищала его во время обсуждения с другими членами жюри. Кроме того, я выросла в ГДР и, конечно, была знакома с советским кино. "Сталкера" Тарковского увидела, когда мне было 13 лет. Но вряд ли организаторы Go East об этом знали.

- И потом поступило предложение от Кирилла Серебренникова...

- Российский кастинг-менеджер летом 2011 года увидела меня на вручении какой-то премии в Берлине и решила, что я - подходящий типаж для этого фильма. Потом они с режиссером посмотрели мои фильмы и пригласили меня.

- Когда вы прочитали сценарий, то подумали, что "Измена" - это типично российская история или универсальный сюжет, действие которого могло происходить где угодно?

- Безусловно, универсальная история, которая оказалась мне очень близка. Она сразу захватила меня. Уже читая сценарий, я сразу почувствовала: вот он, мой материал. Это скорее западноевропейское, нежели славянское кино. Российские фильмы куда более экспрессивны. Вспоминаю людей, с которыми познакомилась в России: они очень открыто говорят о своих чувствах. А моя героиня скрывает эмоции, носит все в себе.

- До тех пор, пока не произойдет взрыв.

- Да, конечно, ведь героиня - тоже живой человек. Но она старается.

- Съемки в России - экзотика или обычная работа, как в других европейских странах?

- Вот уж нет! Это был очень странный период. В Москве я выучила русское слово для обозначения российского хаоса - "бардак". Для меня все было очень хаотично. В Германии съемочный процесс устроен совершенно иначе, там все заранее спланировано, но в то же время и меньше свободной художественной импровизации. Я страдала от хаоса, я столько испортила себе нервов, никогда раньше не чувствовала себя настолько немкой, но... Мне нравилось, что решения принимались прямо на месте съемки и мы импровизировали. Я могла поделиться с режиссером какими-то идеями и через пару дней мы уже это снимали. В Германии я скучаю по такому открытому художественному процессу. Это было одновременно ужасно и прекрасно.

- Вы не знаете русского, но играли на нем. Вы делали вид, что говорите?

- Нет, я действительно произносила тексты на русском, это была не симуляция. Конечно, с акцентом, ведь я начала брать уроки русского языка только за две недели до съемок. И в то, что это вообще возможно, не верила до самого конца. Удивительно, но к концу съемок я иногда забывала, что играю на русском. Это стало нормой.

- После успеха "Измены" на вас могут обрушиться предложения из России. Вы согласитесь повторить этот опыт?

- Конечно! Для меня это было чудесным опытом, в том числе соприкосновение с русской культурой. Я полюбила Москву, все эти миры, которые в ней есть. Очень часто чувствовала себя, как в фильме Дэвида Линча. Да, был негатив, пробки, но было и много волшебных вещей. Куда бы ты ни пошел, ты встречаешь то, чего не ожидал.