При диктатуре власть требует от людей не просто непротивления, но и согласия на происходящее, то есть, по сути, соучастия в нем. Отказ от этого - вопрос даже не политического, а нравственного выбора. Тот, кто отказывается от соучастия, становится врагом существующей власти, даже если он противник насильственных действий против нее. Этот отказ неизбежно приводит к серьезным проблемам и лишениям. Но некоторые люди просто не могут поступить по-другому, особенности характера и человеческие качества заставляют их бросить вызов системе. Такой этический выбор сделали Андрей Сахаров, Вацлав Гавел, Ежи Попелушко. Такой выбор сделал и мой отец, Борис Немцов. Депутаты Европарламента выступили с инициативой наградить моего папу премией имени Сахарова. Я горжусь этим как дочь, но меня это предложение не удивляет.

В последние несколько лет путинский режим в России стал приобретать новое качество. Относительно мягкий авторитаризм нулевых начал эволюционировать в сторону тоталитаризма, причем после аннексии Крыма - с бешеной скоростью. Остаться в стороне от политики становится все сложнее. Многие встали перед нравственным выбором: или - или. Или, осознавая всё, пытаться делать вид, что ничего не происходит, и ненавязчиво участвовать во властных играх - феномен раздвоения личности, что в России считается взвешенной, конструктивной позицией.

Или быть самим собой и заявить открыто и смело о кошмарных последствиях происходящего и об опасности Путина. Таких людей в моей стране называют радикалами. Известные российские рок-звезды Андрей Макаревич и Юрий Шевчук никогда не занимались политикой. Но стоило им только демонстративно отказаться от участия во всеобщей вакханалии по поводу аннексии Крыма и сказать, что они за мир, как против них тут же была развернута кампания травли. Они были объявлены национал-предателями.

Люди разных профессий, которых власти пытаются сделать своими соучастниками, бунтуют и уходят из системы, или система их выдавливает. Известный экономист, бывший ректор Российской экономической школы, а ныне профессор Сергей Гуриев покинул Россию в 2013 году. По его признанию в интервью интернет-изданию Газета.Ру, он пострадал от режима, не будучи профессиональным политиком, а просто потому, что высказывал свое экспертное мнение.

Константин Сонин, профессор высшей школы экономики, уже в этом году принял решение переехать жить и работать в США. Он станет профессором в Чикагском университете. В своем ЖЖ Константин сказал, что причины лежат в профессиональной плоскости, но и политические события последних лет тоже являются основанием. В подробности он вдаваться не стал, но сказал, что это - вопрос жизненной траектории. Позволю себя интерпретацию - возможно, и ошибочную: это вопрос нравственного выбора. И таких случаев становится все больше.

Проблема, особенно актуальная для журналистов

Проблема нравственного выбора особенно актуальна для журналистов. Многие СМИ превращены в инструмент манипуляции общественным мнением в интересах власти. В последнее время с их помощью в обществе насаждается государственная идеология близкая к фашистской, реваншистские ура-патриотические настроения, ведущие к войне и агрессии.

Журналист, не имеющий возможности высказать свое мнение об этой важнейшей для страны проблеме, не может нормально выполнять свои профессиональные функции. Частный телеканал РБК, где я работала, не входит в систему путинского агитпропа. Меня не заставляли врать, но и полной свободы слова я не чувствовала, хотя и никогда не обманывала зрителей. После аннексии Крыма ситуация стала ухудшаться, напряжение даже внутри коллектива канала нарастало. Эти события разделили людей на два неравных лагеря. Я оказалась в меньшинстве, потому что осуждала захват полуострова и дальнейшую агрессию России.

В конце 2014 года руководство канала предложило папе серию авторских программ о работе в Ярославской области в качестве депутата под названием "Другой". Было поставлено одно условие: ни слова про Путина, говорить только о региональных проблемах и своих инициативах по их разрешению. Папа с энтузиазмом взялся за дело, но после выхода первой программы под надуманным предлогом проект закрыли. Видимо, последовал звонок из администрации президента или еще откуда-то сверху.

В какой-то момент я встретилась с отцом, поделилась своими проблемами и опасениями, что наша страна и мы все вместе с ней находимся на пороге чего-то страшного. Он всегда был большим оптимистом и привычно сказал мне: "Не мохай". Папа очень гордился тем, что у меня интересная работа и все вроде получается, поэтому я решила потерпеть и с чем-то даже смириться.

Промолчать или вступить в конфронтацию

После убийства отца моя жизнь перевернулась. Опять мы все оказались перед выбором: промолчать или заявить о своей позиции и вступить в открытую конфронтацию с государственной машиной подавления. У меня путинский режим отнял всё, так как папа и был всем для меня, поэтому я не могла остаться в стороне и делать вид, что ничего не произошло. Я была обязана сказать о политической ответственности, которую несет президент Путин за убийство моего папы.

Поток клеветы против моего отца на госканалах начался еще до похорон, муссировались безумные версии покушения, людям запудривали мозги "украинским следом", "исламским следом ". А потом было осквернение созданного народного мемориала на месте его убийства (Большом Москворецком мосту) при попустительстве и, возможно, поощрении властей.

И вот произошла очередная трагедия - отравление друга и соратника папы, моего товарища Владимира Кара-Мурзы (я склонна думать, что это было покушение на его жизнь). После этого я сказала себе, что всему есть предел. Я сделала свой выбор окончательно и бесповоротно, ушла с РБК, чтобы не быть связанной неофициальными корпоративными обязательствами, не испытывать этого неприятного ощущения раздвоенности: на РБК - ни слова про политику, за пределами - можно, да и то осторожно. Этот выбор для меня еще и глубоко личный: я хочу сохранить добрую память об отце, мой долг - сделать всё, чтобы помочь реализовать его мечту о свободной процветающей России. Я не могу иначе. Это мой личный нравственный выбор.

Преодолеть страх перед всемогущим государством

Этический выбор в путинской (как в прошлом и в советской) России сопряжен с опасностями и возможен только при условии преодоления страха перед властью. Советский диссидент, отказник и многолетний политзэк Натан Щаранский назвал свои мемуары цитатой из одного из псалмов Давида "Не убоюсь зла". Отказ от соучастия в тотальным зле всемогущего государства требует прежде всего преодоления страха перед ним. Как писал другой известный советский диссидент и бард Юрий Ким, главное - преодолеть этот страх и решиться на поступок хоть один раз в жизни.

Мой отец, много лет бывший частью политической элиты постсоветской России, мог бы приспособиться к новой реальности и продолжать свою блестящую карьеру. Так поступили многие его бывшие соратники по либеральному лагерю, ставшие частью новой путинской властной вертикали. Но он совершил свой поступок - сохранил верность убеждениям и стал непримиримым критиком нынешнего диктаторского режима. Власти не могли простить ему такой вызов. За это его и убили.

"Вирус" свободолюбия выживет

Делают нравственный выбор единицы. Но они - сила, способная со временем изменить общество. Щаранский писал в 1991 году, что советские власти совершенно не случайно вели себя так, словно даже один несломленный диссидент представляет смертельную опасность для всей системы. Действительность оправдала их опасения. Именно среди несломленных диссидентов сохранился и выжил "вирус" свободолюбия, который во время Перестройки вырвался на волю и сломал советскую систему. Щаранский писал тогда, что ему хочется верить, что у КГБ не найдется "вакцины" против этого "вируса".

Сейчас есть такое ощущение, что Путин наконец - по крайней мере, на время - нашел подобную вакцину против свободы. Это новый российский шовинизм, имперская, ура-патриотическая идеология. В условиях стремительно ухудшающегося уровня жизни граждан на фоне низких цен на нефть и санкций единственными способами обеспечения поддержки режиму становятся зрелища в виде военных триумфов и захватов и тотальная пропаганда. Оболваненные зомбоящиком, люди готовы терпеть бедность и отказаться от свобод, которые являются ключевыми для развития страны, ради имперской идеи

Но всё это - не повод для отчаяния. Многие диктаторские режимы с помощью шовинистической идеи на время добивались консолидации общества вокруг себя. Но рано или поздно население, столкнувшись с тяжелыми последствиями авантюристического курса своих правителей, прозревало. Новые диссиденты будут и дальше распространять "вирус" свободы. Я верю, что в том числе и их усилиями рано или поздно наша страна станет свободной и процветающей.

В свое время девизом ксендза Ежи Попелушко было: "Зло добром побеждай". Этого польского священника, как и моего отца, убили силы государственного зла, сотрудники министерства внутренних дел коммунистического режима (напомню: и в убийстве Бориса Немцова обвиняют сотрудника МВД Чечни, то есть МВД России). Тогда многие поляки были в отчаянии, им казалось, что диктатуре и террору не будет конца. Теперь Попелушко - национальный герой Польши. В Польше его дело, дело свободы, победило. Уверена, что дело моего отца и других людей, осмелившихся совершить свой нравственный выбор и выступить против зла диктаторского режима, победит и в России.

Эта статья сначала была опубликована на немецком языке в газете Süddeutsche Zeitung. Русский текст был предоставлен DW Жанной Немцовой.