Премьер-министр России Владимир Путин накануне визита в Германию высказался за формирование "новой повестки партнерства" России и Евросоюза, которая позволила бы повысить конкурентоспособность в современном мире. В статье Путина, опубликованной 25 ноября в газете Süddeutsche Zeitung, содержится предложение создать гармоничное сообщество экономик "от Лиссабона до Владивостока", а в будущем - возможно, и зону свободной торговли. Директор Центра имени Бертольда Бейца при Германском совете по внешней политике Александр Рар (Alexander Rahr) считает эти инициативы логическим продолжением речи, с которой Путин выступил еще в 2001 году в германском бундестаге.

- Можно ли говорить о том, что российский премьер Владимир Путин наконец решил повернуться лицом к Западу? Ведь его статья в Süddeutsche Zeitung по своему содержанию резко отличается, к примеру, от речи, с которой Путин выступил на мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году.

Александр Рар: Мюнхенская речь Владимира Путина в 2007 году была вызвана объективной причиной. Его тогдашняя критика прозвучала накануне создания противоракетного щита США в Польше и Чехии. Путин должен был произнести такую речь, это было в интересах России, и мне кажется, его речь тоже повлияла на то, что американский противоракетный щит в Центральной Европе не был построен в том виде, в каком это планировали Соединенные Штаты.

Что же касается сегодняшних предложений российского премьера, то они вполне укладываются в рамки той философии, которую проповедует президент Дмитрий Медведев. То есть Путин и Медведев вновь сочли необходимым ориентировать политику России на Запад, а не на Китай, как это пытался сделать Путин еще несколько месяцев назад.

Пожалуй, главное заявление касается Всемирной торговой организации, в которую Россия все-таки хочет вступать. Поэтому и канцлер ФРГ Меркель высказалась достаточно осторожно по поводу статьи Путина в Süddeutsche Zeitung. Но сама идея, предложенная Россией, хорошая, она достаточно конкретна. Все тезисы, которые излагает Путин, могут Западу понравиться, но их необходимо реализовать.

Нынешняя путинская инициатива представляется мне продолжением речи, с которой он выступил в германском бундестаге в 2001 году. Тогда он тоже предлагал создать некое общее экономическое пространство от Атлантического до Тихого океанов, предлагал вполне конкретный энергетический альянс. Тогда Запад осторожничал. Посмотрим, какой ответ он даст сейчас.

Судя по первой реакции, скажем, деловых кругов, к предложениям России отнеслись с большим интересом. Думаю, если Москва действительно начнет проводить заявленную ею политику, если конкретизирует свои предложения и станет выполнять их, тогда можно будет говорить о продвижении вперед сотрудничества между ЕС и Россией, его переходе в более серьезную, более прагматичную стадию.

- Тем не менее, возникает вопрос: не поздно ли спохватилось руководство России, решив - если судить по тезисам путинской статьи - перейти от конфронтации с Западом к налаживанию партнерства?

- Думаю, в прежней ситуации виновата не Россия. Это Запад не отвечал ей. Мне кажется, что идею единого пространства, о котором говорит сейчас Путин, можно было реализовать гораздо раньше. Но, во-первых, тогда в США правил Буш, который "бодался" с Россией на постсоветском пространстве, а в Европейском Союзе больше влияния получили новые члены ЕС и НАТО, ставшие членами этих организаций в 2002 и 2004 годах. В итоге из Брюсселя зазвучали более критичные оценки в адрес российской политики. Кроме того, не следует забывать об "оранжевой революции" 2004 года на Украине и "революции роз" 2003 года в Грузии, из-за которых Запад и Россия оказались на грани новой "холодной войны". В силу этих причин до 2009 года о новой идее "общеевропейского дома" никто не мог даже и мечтать, поскольку она была абсолютно нереальной.

Однако глобальный финансовый кризис, можно сказать, сплотил Запад и Россию. Барак Обама изменил политику США в отношении России, вычеркнув страну из списка врагов Соединенных Штатов. Европейский Союз понял, что нельзя, образно говоря, прижимать Россию к стенке. В Польше произошли трагичные, но в то же время важные события, которые изменили отношения Варшавы и Москвы. Да и Россия поняла, что Китай - это не альтернатива Европе.

- Вы упомянули о положительных откликах немецкого бизнеса на статью Путина в Süddeutsche Zeitung. Однако газета деловых кругов Германии Financial Times Deutschland, комментируя идеи российского премьера, назвала их кошмаром...

- С моей точки зрения, в газете Financial Times Deutschland, особенно в последние месяцы, Россию оценивают неадекватно. Говорю об этом как человек, который занимется, помимо прочего, еще и журналистской работой. К слову, в британской версии Financial Times о России пишут совершенно другое.

Зато другие немецкие СМИ отзываются о предложениях Путина положительно. Такие оценки были даны им, например, вечером 25 ноября в комментариях немецкого общественно-правового телеканала ARD. И Ангела Меркель, считаю, отреагировала на инициативу России правильно, включившись в дискуссию. Она подчеркнула, что, прежде чем выполнять все то, что предлагает Путин, России следует отчетливо заявить, хочет ли Москва стать членом ВТО, поскольку лишь при таком условии можно говорить о совместных правилах игры.

Я не считаю реакцию канцлера ФРГ сколь-либо жесткой критикой. Разумеется, сейчас должна последовать острая, но предметная дискуссия. Сразу аплодировать предложениям Путина не стоит, наоборот, необходимо сказать ему: да, мы готовы, но извлечь уроки из недавнего прошлого следует не только Западу, но и Москве. Думаю, Меркель хочет видеть Россию на несколько ином, более мягком, пути модернизации. Не только канцлер, но и многие другие на Западе считают, что Россия может модернизироваться, лишь перестроив свою экономику, но в первую очередь - пойдя по пути создания гражданского общества, демократических институтов и так далее.

Вообще, в Европе существуют два подхода к России. Первый состоит в том, что Европа не может быть стабильной без России или враждуя с ней. Но есть и другие круги - возможно, те, которые пишут в Financial Times Deutschland. Они считают, что включение России в общеевропейское пространство - это тот самый Alptraum, кошмар. Я считаю объективным, правильным тезис о том, что стабильную Европу без России не построить.

- Вернемся к теме модернизации. У вас не возникло впечатления, что своей статьей Путин отчасти попытался отнять у президента Медведева имидж "главного модернизатора" страны?

- Если политическое руководство в Кремле действительно объективно оценивает нынешнюю ситуацию, то оно должно прийти к выводу, что иного пути, нежели европеизация российского бизнеса и российского общества, у него нет. Да, Россия не должна и не хочет становиться частью Запада, она ею никогда и не будет. И если при Ельцине Россия хотела стать частью Запада, то она была в этом наивной. В то же время следует признать, что Россия принадлежит к Европе - к европейской культуре, европейскому пространству.

Поэтому статью Путина в Süddeutsche Zeitung следует расценивать как продолжение его же линии, заявленной в речи 2001 года в бундестаге, но одновременно - как возвращение к тем предложениям, которые сделал Дмитрий Медведев два года назад в том же Берлине, говоря о создании новой архитектуры безопасности в Европе. Думаю, теперь тандем договорился о единой линии в этом отношении.

- Вписываются ли, по-вашему, предложения Путина в рамки его, пусть пока условной, подготовки к президентским выборам 2012 года?

- Скорее нет, чем да. Возможно, я сейчас буду противоречить тому, что сказал до этого, но в российском обществе отсутствует убежденность в том, что Россия должна стать частью той цивилизации, которая существует сегодня на европейском континенте. В российском обществе достаточно много людей, которые поддержали бы жесткую позицию Москвы в отношении Запада. Поэтому использовать подобные тезисы в избирательной кампании... Думаю, тут Путиным руководили не интересы избирательной кампании, а здравый смысл.

Мне хорошо известно, что очень многие западные эксперты, в том числе члены Валдайского клуба, в котором я состою, постоянно напоминают Владимиру Путину о его речи в бундестаге в 2001 году и спрашивают, придерживается ли он по-прежнему той же точки зрения. А Путин тогда говорил и о необходимости самого тесного сотрудничества с Европой. И сейчас, когда прошло уже почти десять лет, он, возможно, решил напомнить о тех идеях и показать, что он последователен.

Беседовал Сергей Вильгельм
Редактор: Глеб Гаврик