В 34 года он стал директором Института биохимии немецкого Общества имени Макса Планка (Max-Planck-Gesellschaft). Для науки - это не возраст. Когда ему исполнилось 50 лет, он уже знал, что через год получит Нобелевскую премию. 20 февраля немецкому биохимику Роберту Хуберу (Robert Huber) исполняется 80 лет. Мы решили вспомнить, какие советы выдающийся ученый приберег для молодых коллег. В интервью DW, которое нобелевский лауреат дал несколько лет назад, он рассуждает о современной науке.

Deutsche Welle: Вы когда-нибудь могли себе представить, что станете обладателем Нобелевской премии?

Роберт Хубер: Если честно, я об этом особо не задумывался, но вот за год до вручения премии уже знал, что скоро стану нобелевским лауреатом. А было это так. Моя группа занималась одновременно исследованием разных проблем. Одна из них - кристаллография белков. В это же время похожей темой занимался и глава комиссии по вручению Нобелевской премии в области химии. Однако ему не хватало небольшой, но очень важной детали.

Как-то ученый позвонил мне и сказал, что хотел бы увидеть результаты наших исследователей. Он приехал на два дня в Мюнхен и пообщался с нами. А перед отъездом попросил мою фотографию и еще двух коллег - Хартмута Михеля (Hartmut Michel) и Иоганна Дейзенхофера (Johann Deisenhofer). Мне стало сразу все ясно, но я никому не сказал, даже жене. А в 1988 году нас объявили нобелевскими лауреатами.

- С тех пор многое изменилось в науке?

- За этот относительно короткий период было совершено столько открытий... Сегодня стало возможно то, о чем мы раньше даже не мечтали. Произошла революция во многих сферах. Компьютеры работали медленно. Сейчас у ученых просто больше шансов. Инструментарий для исследований стал богаче, но и задачи, конечно, становятся более сложными.

- В последнее время все чаще говорят о том, что наука должна идти в бизнес, а бизнес - в науку. Какие синергетические эффекты от такого сотрудничества?

- Большинство выпускников устраиваются на работу в бизнесе, в промышленном секторе. Свободных мест в академической среде мало. А бизнес открывает новые перспективы. Я сам основал две компании (Proteros biostructures GmbH и Suppre Mol GmbH. - Ред.) и вхожу в совет ряда корпораций. Поэтому, полагаясь на личный опыт, говорю своим студентам, чтобы они хорошо смотрели по сторонам и не ограничивались только наукой.

- А как же борьба за таланты? Неужели вы не пытаетесь привлечь как можно больше студентов в науку?

- Как профессор я, конечно, могу заинтересовать своих учеников, предложить им интересный исследовательский проект. Но выбор все равно остается за ними. Я открыто говорю своим студентам, что в бизнесе много возможностей. Если же вижу, что из студента выйдет отличный ученый, стараюсь направить его в науку. У меня четверо детей. Трое из них работают в экономике и занимаются очень интересными проектами.

- Кто подходит для науки?

- Люди с энтузиазмом и терпением. Эти качества важны и для бизнеса. Но только в бизнесе вы - часть общего процесса, в результате которого появляются новые продукты. И иногда в бизнесе приходится останавливать проект, если он не приносит результата. А в науке можно заниматься исследованиями, даже если в конечный результат, кроме вас, никто пока не верит. Главное - обеспечить себе финансирование, а для этого надо получить грант.

- Как выглядит карьера ученого в Германии?

- После защиты диссертации вы подаете заявку на вакансию в один из научно-исследовательских институтов и работаете по контракту, который с вами заключают, как правило, на пару лет. За это время вам надо доказать, что вы - хороший ученый. В противном случае вы потеряете работу. С этой точки зрения в бизнесе давления меньше, вы, скорее всего, потеряете свой проект, но не работу.

- А нужна ли степень представителям бизнеса?

- Все зависит от сферы. В химии - нужна. В физике большинство тоже защищаются. Но не думаю, что это самое главное условие для успешной карьеры.

- В Германии лишили ученых степеней уже несколько политиков - депутата Европарламента Кох-Мерин, экс-министра обороны ФРГ цу Гуттенберга, бывшего министра образования Аннетту Шаван. Скандал с плагиатом подорвал доверие к немецкой образовательной системе?

- Я лично вхожу в Высший ученый совет Университета Байройта, поэтому в этот процесс был вовлечен напрямую. Конечно, ущерб имиджу был нанесен. И прежде всего личной репутации этих политиков. Пострадал и университет, но не надо преувеличивать. Сколько людей защищается? А таких случаев за десять лет можно пересчитать по пальцам одной руки.

- В заключение - о российской науке. Работаете ли вы сейчас с молодыми учеными из России?

- К сожалению, должен признаться, что в последние годы я мало слышал о русских коллегах. Раньше мы сотрудничали гораздо интенсивнее. Сейчас я встречаю много русских ученых за рубежом, тех, кто эмигрировал. У меня было около 130 аспирантов, но россиян среди них не было.

Смотрите также: