Сегодня Бликса Баргельд (Blixa Bargeld), лидер, поэт, вокалист и гитарист Einstürzende Neubauten, говорить о прежней жизни совсем не хочет: даже девяностые годы для него - это старые времена.

Ну, а первый концерт Einstürzende Neubauten, изумивший видавшую виды публику нечеловеческим грохотом и лязгом, состоялся 1 апреля 1980 года в западноберлинской панк-дискотеке Moon. Труднопроизносимое даже для немцев название группы переводится как "Обрушивающиеся новостройки". Группа возникла якобы случайно: Бликса Баргельд получил приглашение выступить и пригласил знакомых музыкантов составить ему компанию. Случайным оказалось и использование металлолома вместо ударных инструментов: барабанов у группы просто не было. Впрочем, преимущества использования металлолома ребята оценили довольно быстро, а панк-эпоха, казалось, сама подталкивала к разного рода рециклингу. Первые немецкие панки носили на теле синие мусорные пакеты, прорезав в них дырки для рук и головы, все читали самодельные журнальчики, музыка тоже была самодельной.

Веселый характер разрушителя

В мае 1980 года группа записала свой первый сингл "Tanz Für Den Untergang" ("Танец во славу гибели"). Примитивную студию оборудовали в маленькой каморке технического назначения внутри опоры автодорожного моста. Для изготовления музыки были применены жестяные коробки из-под кинопленки, стальные трубы и цепи, а также старая стиральная машина, доломанная в процессе агрессивной звукозаписи. Все помещение ходило ходуном от проносящихся по мосту автомобилей - это была, так сказать, бас-партия.

В том же мае неожиданно обрушилась крыша западноберлинского Зала конгрессов (сегодня там находится Дом культур мира), а затем пришлось закрыть несколько правительственных и общественных зданий в виду аварийного состояния перекрытий и несущих опор. Бликса Баргельд выступил с развернутой программой уничтожения окаменевших музыкальных форм, а заодно и разнообразных архитектурных объектов. Связь логична, ведь еще классики говорили: "Архитектура - это застывшая музыка".

Мечта всех архитекторов, уверял Бликса, - создать идеальную тюрьму, здание, которое определяло бы жизнь человека с утра до вечера. Между тем, философ Вальтер Беньямин писал: "У разрушителя - веселый и дружелюбный характер. Он знает только одну цель - создание свободного места". Бликса с философом соглашался: "Грохот, лязг и шум - это очищающее и освежающее средство вроде шампуня и одеколона".

Шаманизм и дилетантство

Во всех ранних, героических записях Einstürzende Neubauten сразу бросается в глаза одна вещь. Группа вовсе не звучит так, как если бы веселые анархисты изо всей силы и безо всякой системы колотили по металлу. Звуки ударных вполне напоминают обычные барабаны. Бас, гитара, синтезатор тоже вполне опознаваемы. Иными словами, может статься, что фокус ранних Neubauten состоял вовсе не в грохоте найденных или украденных железяк.

Ранние Einstürzende Neubauten делали простую и прозрачную музыку. Отдельные ее составные части на редкость немузыкальны, об игре на музыкальных инструментах не может быть и речи. Ребята извлекают резкие судорожные звуки, которые как-то цепляются друг за друга. Музыка состоит из плохо пригнанных друг к другу ячеек простого ритма. В самых неожиданных местах без особого смысла добавлены "длинные" звуки: жужжание, треск, взвывание, куски музыки, записанной с телевизора. Все вместе похоже на неуклюжий марш и одновременно на шаманский транс. Конечно, очень хочется назвать этот саунд "индустриальным шаманизмом" и вздохнуть: эх, славная была эпоха!

Но дело тут не в шаманизме и не в индустриализме. Ранние вещи Einstürzende Neubauten сыграны дилетантски, причем агрессивно дилетантски, это яростный примитив. Нет ни мелодий, ни риффов, ни специфической поп-смазливости, которую несложно обнаружить у каких угодно рок-групп. А есть постоянное непопадание в несложный ритм, постоянная ритмическая расфокусировка. Не она ли тут самое главное? Если попытаться услышать в Einstürzende Neubauten невиртуозный и лишенный грува фанк, не приблизимся ли мы к сути происходящего? Очень может статься, что этот фанк возникал сам собой: накаченные амфетамином и не спавшие несколько ночей ребята колотили по всяческим предметам изо всех сил, это физическая работа на износ, музыка, сделанная не пальцами, а телами.

Эта музыка вся как на ладони, в ней ничего не прячется, кажется, что ее можно буквально потрогать руками. Ее шершавость, ее непосредственность, ее судорожность очаровывают. Очаровывает и истошный энтузиазм. Конечно, мы имеем дело с не совсем типичным постпанком, тут слышно желание делать абсурдную немузыку и быть в этом деле последовательным и упертым.

Автор: Андрей Горохов
Редактор: Ефим Шуман