Образ чужого, другого, постороннего - один из важнейших элементов национальной культуры и политической пропаганды. Куратор Ян Верке (Jan Werquet) так описал цели немецко-французской экспозиции: Выставка противопоставляет картины национальной саморепрезентации в Германии и Франции и различные изображения посторонних. Изображения чужих исполняли определенную функцию. Нация определяет себя посредством общих воспоминаний, общей прожитой истории, но одновременно проводит границу вокруг себя. Граница, отделяющая от всех прочих, делает зримой национальную идентичность. И изображения, которые мы собрали, служили именно для создания убедительного образа самих себя. Эпоха сменяла эпоху, и мы хотели показать, как менялись изображения "чужих", как менялась конъюнктура, как эти картины создавались и как они распространялись.

Deutsche Welle: Не взвалили ли вы на себя непосильную задачу? Можно ли вообще изобразить, прокомментировать, выставить такой сложный и многообразный процесс?

Ян Верке: Естественно, если попробовать показать 140 лет истории двух народов, то тебя подстерегает опасность энциклопедического подхода, желание собрать и показать все возможное. Этого мы постарались избежать, мы не хотели относиться к каждой теме как к равнозначной и иллюстрировать ее двумя-тремя объектами. Такое перечисление скороговоркой было бы неплодотворным. Поэтому мы параллельно с рассказом о том или ином эпизоде сменяющих друг друга эпох показываем и обсуждаем ряд больших тем, которые развивались от эпохи к эпохе. Это крайне важные темы, которые были принципиальны для формирования представления о других нациях.

Первая такая тема – антропология как наука, изучавшая далекие народы. Другая тема - французская оккупация Рейнской области. Третья - антисемитизм в "третьем рейхе". А после войны крайне важной и многогранной была тема гастарбайтеров. Наконец - война в Алжире и тема ислама. Каждая из этих тем имеет много аспектов, мы собрали для каждой свои объекты и проследили, как они вписываются в глобальную историческую панораму длиной в 140 лет.

Выставка-книга

Каждый выставленный объект, каждый плакат, каждая газета, каждая фотография снабжены комментарием. По выставке "Посторонние?" невозможно пройтись, ее нужно буквально читать, рассматривать. Кажется, что ты не по выставке идешь, а пробираешься сквозь толстую книгу, в которой можешь прочитать и усвоить лишь малую ее часть.

Вот крохотный эпизод: фотография начала 20-го века, показывающая, как французские полицейские конвоируют штрейкбрехеров-поляков, идущих работать на бастующий завод. Поляков презирают не только товарищи-рабочие, но и полицейские. Бастующие считают себя угнетенными и не видят, что штрейкбрехеры находятся в куда более худшем положении - в положении заключенных.

На фотографиях военнопленных, находящихся в немецком плену во время Первой мировой войны, солдаты расставлены в соответствии с учением о расах, в строго научном порядке. Есть фотографии, перед которыми столбенеешь: к примеру, солдаты-казахи в немецком плену (это тоже Первая мировая), играющие на своих народных инструментах и поющие с невероятно серьезными и сосредоточенными лицами.

Немецкие ученые записывают их голоса на восковой цилиндр, что-то пишут в большую тетрадь. Это - первые шаги музыкальной этнографии. Исследование музыкальной культуры других народов было начато со спецкомиссии, документировавшей музыкальные обычаи военнопленных Первой мировой.

Передний край науки

Несколько витрин посвящено антропологии. Выставлены не только инструменты для измерения размера черепа и носа, но и длинные полоски с круглыми отверстиями, причем полоска вокруг каждого отверстия окрашена в какой-то оттенок коричневого цвета. Это - определитель цвета кожи. В конце зала точно такие же измерительные приборы и определительные полоски лежат в витрине, иллюстрирующей деятельность нацистов.

Изумляет основательность, категоричность и самодовольство европейской науки, ее колониальный напор, отсутствие у нее и тени сомнения. Очень многие фотографии вводят в ступор, как, скажем, снимок, на котором отображена установка для полицейского фотографирования сразу восьми человек: они сидят в два ряда, походя на зрителей маленького театра. Вообще "посторонние" на снимках часто оказываются куда более человечными, живыми, психологически более выразительными, чем попавшие в кадр ученые, надзиратели и прочие представители доминирующей нации.

Под плакатом, на странном русском языке, объясняющем, как здорово живется домработницам в нацистской Германии (они имеют возможность убирать хозяйскую пыль при помощи пылесоса!), лежит фотография, сделанная в концлагере. На ней - русские военнопленные после рабочей смены. На большом плацу сидят человек двадцать. Человек тридцать не могут даже сидеть, они лежат, похожие на тюки смятых черных газет. Тут уже невозможно ничего сказать, слишком сильно закручена гайка.

Автор: Андрей Горохов
Редактор: Дарья Брянцева