Премьера новой "оперной фантазии" Вольфганга Рима (Wolfgang Rihm) в Зальцбурге доказывает, что, идя по пути усложнения, новая академическая музыка не обретает ни публики, ни смысла.

"Каждый композитор однажды задает себе вопрос: для чего вообще существует музыка? С изобразительным искусством вопрос ясен: люди придумали картины для того, чтобы зафиксировать, удержать то, что они видели… Но что мы пытаемся зафиксировать при помощи музыки? То, что мы слышали? Не думаю! Я думаю, мы ищем некий эквивалент формам протекания нашего бытия. Самое близкое понятие к музыке – это время. Музыка – это попытка нарисовать портрет времени, воспроизвести протекание временных процессов, частью которых является человеческая жизнь. Мы чувствуем свой расцвет и увядание, приход и уход. Именно эти процессы пытается зафиксировать музыка", - так рассуждает Вольфганг Рим, один из самых востребованных композиторов мира, о сути того, чем занимается вот уже более тридцати лет.

Сложность как рыночная стратегия

"Музыка – дело сложное" - девиз живущего в Карлруэ 58-летнего композитора. Это одновременно и рыночная стратегия, и способ защиты от невежд. Заказывая сочинение у "фирмы Вольфганг Рим", вы получаете гарантию качества (музыковеды вам объяснят, как сложно устроена партитура, как богата инструментовка, как вдохновенно сочинение обретает динамику, ускоряется и замедляется) и одновременно – универсальный способ защиты от невежд. Как, вы не знаете наизусть позднего Рихарда Штрауса? Вы не слушали раннего Хенце? В таком случае, вы не можете говорить об этой музыке!

Ницше и его идеи

Для компетентного знакомства с последним сочинением Рима – поставленным в Зальцбурге "Дионисом" – необходимо доскональное знание биографии еще одного любителя сложностей: Фридриха Ницше (Friedrich Wilhelm Nietzsche). Увесистый буклет к спектаклю наскоро пересказывает основные "ключевые моменты": противостояние "дионисийского" и "аполлонического" как центральынй конфликт искусства (стройность и свет Аполлона против мрачного, оргиастического безумия Диониса), увлечение Фридриха Ницше античностью, а также его воображаемый, "виртуальный" роман с Козимой фон Бюлов, которая к тому времени жила в гражданском браке с беглым капельмейстером из Дрездена по имени Рихард Вагнер.

Свои письма к чужой жене и чужой подруге Ницше подписывает "Дионис". Одновременно Ницше работает над своей книгой "Рождение трагедии из духа музыки". В качестве "побочного продукта" – своего рода отхода от этого эмоционально-литературного производства – возникает цикл "дионисийских" стихотворений Ницше, которые считаются худшим из того, что он написал в своей жизни.

Как раз этот цикл и положен в основу "оперной фантазии" Рима (с некоторых пор композиторы боятся слова "опера"). Четыре сцены ведут двух героев (господина Н., который есть поэт Ницше, и господина в белом – Аполлона) по гротам бессознательно. Их искушают нимфы, им звенят кифарами фавны. Порой оркестр под управлением мастера трактовок новой музыки Инго Мецмахера (Ingo Metzmacher) транслирует аудитории отголоски ликования или состояние панического страха – того чудовищного ужаса, который, по теории Ницше, охватывает человека, когда он усомнится в формах познавания явлений. Но на всем этом лежит печать "иллюстративности", как будто мы слушаем не самоценное произведение, а киномузыку, сопровождающую некое основное, визуальное событие.

Зрелище

Что касается cценического решения, то за его соответствие высоким зальцбургским стандартам отвечали постановщик Пьер Ауди (Pierre Audi) и модный берлинский художник Йонатан Меезе (Jonathan Meese). Первый структурировал сцену со свойственными ему изяществом и элегантностью, другой устроил видео-инсталляцию, в которой на многослойный прозрачный занавес проецируются экспрессивные, хаотические мазки (как на полотнах Меезе). Получилась визуализация противостояния аполлонического и дионисийского, тоже иллюстративная.

Над своим "Дионис"-проектом Вольфганг Рим работал, по собственному высказыванию, 15 лет. Как всегда, не хватило нескольких месяцев. Оркестр уже репетировал разрозненные фрагменты партитуры, когда на мобильный телефон дирижера Инго Мецмахера 25 мая пришло краткое сообщение: "Готово. В". Если бы мы снимали фильм в стиле Альмодовара, можно было бы представить, как после премьеры на мобильный телефон композитора Рима приходит другое сообщение: "Сыровато. Н."

Автор: Анастасия Рахманова
Редактор: Дарья Брянцева