Кира Муратова - режиссер с уникальным почерком в кино и бескомпромиссный человек. В Германии ее имя знают, но мало кто видел ее фильмы. И совсем по пальцам можно пересчитать тех, кому довелось лично с ней познакомиться

Фестиваль goEast, на котором Киру Муратову в прошлом награждали призами, на этот раз посвятил ей ретроспективу - шесть фильмов разных лет - и организовал встречу со зрителем. Желающих увидеть легендарного мастера было много, и все, разумеется, хотели знать, как ей, в прошлом опальной, а сегодня великой, работается в новых постперестроечных условиях.

Кира Муратова: Как для живого человека, так и для режиссера, перестройка для меня была вторым рождением. Потому что к моменту, когда она наступила, я просто была уже не человек вообще и должна была либо куда-нибудь уехать, либо сменить фамилию. Это было рабство для меня, это был все более и более усиливающийся ужас.

После перестройки наступил замечательный период, который длился довольно долго: "Астенический синдром" и "Перемена участи" - это были фильмы, снятые в полном райском состоянии. Эйфорическом. Во-первых, мне сказали, что я совсем не дрянь, а супер какая замечательная. И плюс: мне еще давало государство деньги без всяких возражений, сколько нужно. Мы сняли половину фильма "Астенический синдром" и сказали: вы знаете, мы хотим две серии. Нам говорят: пожалуйста! Берите, сколько нужно.

А потом наступил третий период, когда пришли деньги, коммерциализация. Можно огорчаться, говорить, вот мне денег не дают, но это моя личная печаль. Это все же не то, что та, доперестроечная ситуация - дикая, странная, когда кто-то сверху мне рассказывает, как я должна думать, где у меня в голове должно быть право, а где лево...

Стойкий иммунитет к так называемым "высоким" идеалам. Твердость в отстаивании своих художественных целей, бескомпромиссность в доведении их до максимального результата. Все это - Муратова, человек вне политики и целиком и полностью в искусстве.

- Я вообще люблю больше черно-белое кино, а сейчас люблю его все больше и больше. Потому что в черно-белом кино больше искусственности, а значит, и искусства как такового. А я люблю кино как искусство.

Разговор мирно вращался вокруг стилистики и эстетики, пока не прозвучал, видимо, очень нелюбимый режиссером вопрос: как она относится к цифровым технологиям?

- Цифровое-не цифровое... Ой, нет, это не ко мне. Я не понимаю, что вы говорите, ни слова! Понимаете, ни слова!!!

Зритель растерялся, но остался сидеть. И не зря. Потому что последовал изумительный рассказ о кино, которое для Муратовой - самое живое из искусств. Участники дискуссии хотели знать: почему у нее так много непрофессиональных актеров?

- Больше неожиданности и живости. Они более узкие, то есть могут сыграть вот только это. А профессиональный актер может сыграть и Гамлета, и Офелию. А когда профессионала ставят в унизительное, как многие из них считают, положение, что он должен играть сцену с непрофессионалом, он, обижаясь или не обижаясь, но вынужден это делать. То есть из него, из актера, вытаскивается человек, а из непрофессионала вытаскивается, оказывается, сидевший в нем актер. И мне интереснее наблюдать живой и жизненный процесс, когда встречаются два эти существа.

- Тяжело ли было работать с Высоцким?

- Он профессиональнейший актер! Он как начнет репетировать! И не пил в то время...

- Что за актрисы - Русланова и Литвинова?

- Они совершенно разные. Нина Русланова - это ученая актриса, она закончила Вахтанговское училище. Она - замечательная актриса, но у нее очень сложный характер. Она меня доводила до слез пару раз. Рената Литвинова - сценаристка. Я захотела ее снимать, сняла, и на следующее утро она проснулась знаменитой актрисой. Она – существо необыкновенно кроткое, доброе и умное.

- Почему Муратова не хочет стать педагогом?

- А я и в театре не хотела никогда работать, сколько меня не звали. Я - кинорежиссер. Мне нужно зафиксировать на пленке, чтобы оно было зафиксировано и существовало без меня. А театр - это постоянное живое общение. Это эфемерно. Кому-то это доставляет удовольствие также, как и педагогика. Это очень живой процесс, который уходит. А я должна зафиксировать и расстаться с этим, и отбросить, и забыть.

- Кто Вам нравится из молодых кинематографистов?

- Я живу в Одессе. Свойство моей натуры - это жизнь отшельническая. Я необщительный человек. И я не знаю ничего про киевских молодых людей и очень мало что знаю про другие места. Диски смотрю, иногда до меня доносятся какие-то слухи или читаю. Ну, такой характер у человека.

Зрителям в Висбадене повезло. Разговор с мастером мог и не состояться. Муратова очень похожа на своих строптивых героев.

- Мне довольно трудно разговаривать про прошлые мои фильмы. Мне тем они и нравятся (я имею в виду не сами фильмы, а сам факт существования таких предметов), что я могу умереть, я могу заболеть, а они есть. Я от них ухожу и не хочу их знать, и никакие не нужны мне ретроспективы с моим обсуждением. Я стараюсь. Я не против ретроспектив. Но я не хочу в них участвовать и разговаривать про свои фильмы. Я очень рада, что их смотрят. Я бы хотела инкогнито присутствовать, и слушать, что вы здесь говорите.

Беседу записала: Элла Володина

Редактор: Ефим Шуман