Президент Франции Эмманюэль Макрон 9 декабря в Париже будет принимать саммит "нормандской четверки", в ходе которого он вместе с лидерами Германии, Украины и России обсудит следующие шаги на пути мирного урегулирования конфликта в Донбассе. В то же время Макрон еще летом объявил о намерении сблизиться с Россией в вопросе обеспечения безопасности в Европе. А в октябре президент Франции сделал скандальное заявление о "смерти мозга" НАТО.

Эксперт французского аналитического центра Институт Жака Делора Мартен Мишело называет слова президента Франции "стратегическим шоком". DW поговорила с Мишело о том, чего можно ожидать от Макрона на встрече "нормандской четверки".

DW: Какие цели ставит перед собой Эмманюэль Макрон применительно к саммиту "нормандской четверки"?

Мартен Мишело: Первая цель Макрона - легитимизировать сближение с Россией. Саммит "нормандской четверки" - хорошая возможность перезапустить диалог с Москвой и доказать, что Макрон может наводить мосты, находя пути разрешения конфликтов в соседних с ЕС странах. Но лично я не являюсь сторонником того, чтобы Украина или Донбасс становились инструментом для стратегических амбиций Макрона.

- А каковы другие цели Макрона?

- Он хочет прославиться как человек, который способствовал возвращению мира в Украину. Для него это очень важно. Ему нужно какое-то большое достижение во внешней политике. Это вписывается в его цель быть лидером в определении внешней политики ЕС.

- Чем можно объяснить попытку Макрона сблизиться с Россией?

- Он думает, что США больше не являются надежным партнером в сфере безопасности. И что в будущем между США и Китаем вспыхнет если не настоящая, то экономическая война. Россия при этом окажется между Китаем и США. И чтобы Москва не заняла сторону Пекина, Макрон хочет включить ее в систему безопасности в Европе. В частности, еще и потому, что он признает: Россия была и остается главной угрозой европейской безопасности. Поэтому пока ЕС не сможет должным образом защитить себя, нужно, чтобы Россия была скорее партнером, а не угрозой.

- То есть в этом раскладе и ЕС, и Россия находятся между двумя крупными игроками - США и Китаем. И поэтому Макрон пытается найти что-то общее с Москвой?

- Да. Есть общие интересы не только в установлении мира на востоке Украины, но и также, например, на Ближнем Востоке. И когда Макрон говорит, что главная угроза для НАТО - это терроризм, когда он говорит о сотрудничестве с РФ в борьбе против терроризма, то имеет в виду, что Россия активно действует в Сирии и необходимо координировать с ней действия в этой стране. Так что - да, совместные интересы с Россией действительно есть, но их не так много, как можно было бы подумать.

Макрон занимает жесткую позицию относительно соблюдения прав человека в России. Кроме того, он никоим образом не отказывается от французских обязательств в рамках НАТО по сдерживанию (РФ. - Ред.), в частности, от воздушного патрулирования над странами Балтии, участия французских военных в батальонах, базирующихся на ротационной основе в странах Балтии и Польше. Так что у политики Макрона есть две основы: диалог и сдерживание. Кроме того, его слова демонстрируют, что ему не близка российская модель экономики или бряцание оружием.

- В "нормандском формате" Франция и Германия пытаются играть роль посредника. После того как Макрон выступил с инициативой по сближению с Россией, может ли он оставаться в роли посредника, или же есть вероятность того, что он будет чрезмерно давить на президента Украины Владимира Зеленского?

- Причиной давления на Зеленского был сам Зеленский. Если бы он не стал продвигать (минский процесс и переговоры в "нормандском формате". - Ред.), то Макрон дополнительно не давил бы на него. Так что инициатором этого была именно украинская сторона. А Макрон решил воспользоваться случаем, и это для него некий тест на жизнеспособность французско-российских отношений и на то, можем ли мы говорить друг с другом. Но нельзя исключить, что 9 декабря в Париже не будет достигнуто никаких договоренностей.

- Но достаточно ли нейтрален Макрон для того, чтобы быть посредником?

- Франция никогда не была и не будет Швейцарией. Позиция Германии как посредника - не хуже и не лучше французской. У каждой из европейских стран - свой багаж в отношениях с Россией. Но для того, чтобы Франция могла оставаться в роли посредника, она должна дать понять, что не будет настаивать на пересмотре вопроса санкций (в отношении РФ. - Ред.) на уровне Евросоюза. Или же открыто озвучить свои долгосрочные экономические интересы.

И если выяснится, что у Парижа есть скрытые экономические интересы, не совместимые с территориальной целостностью и суверенитетом Украины, то тогда я буду обеспокоен ролью Франции как посредника. Поэтому важно увидеть, каким будет итог переговоров о газе, проведению которых хочет способствовать Франция на саммите "нормандской четверки".

- Если уж мы заговорили о санкциях, ожидаете ли вы каких-то изменений после саммита "нормандской четверки" в Париже?

- Я раздумываю над тем, не подготовил ли Макрон очередной "стратегический шок" или "стратегическую неожиданность". Мы знаем, что французская промышленность в целом не особо благосклонно относится к санкциям. Поэтому со стороны промышленных кругов, к которым близок Макрон, предпринимаются попытки снять санкции. Для Макрона важно то, что в Евросоюзе нет единодушия в этом вопросе. Я не удивлюсь, если в следующем году Макрон решит устроить "большой шок" и попытается не отменить санкции, но пересмотреть их условия, изменив их на более приемлемые для Франции.

- А есть ли сейчас какие-то попытки со стороны Франции изменить что-то в вопросе санкций?

- Нет, сейчас ничего не происходит. Франция продолжает отстаивать позицию, согласно которой без договоренности по имплементации минских соглашений никакого пересмотра санкций не будет. Но если на следующей неделе в Париже удастся достичь какого-то результата, вопрос санкций будет поднят. Это было четким приоритетом французского правительства и при предыдущем президенте (Франсуа Олланде. - Ред.). Его премьер прямо говорил, что санкции не должны быть постоянными. Поэтому да, дискуссии ведутся, но не происходит ничего конкретного. Я имею в виду, что Франция не поднимает этот вопрос в Совете Евросоюза.

Смотрите также: