27 июня Таджикистан отмечает День национального примирения. Ровно 20 лет назад в Москве между Народным фронтом (НФ), возглавляемым Эмомали Рахммоном, и Объединенной таджикской оппозицией (ОТО) было подписано мирное соглашение, положившее конец пятилетней кровопролитной гражданской войне (по официальным данным - более 60 000 погибших, более 100 000 пропавших без вести).

Главными гарантами достигнутых договоренностей тогда выступили Россия, которая поддерживала НФ, и Иран, стоявший за спиной ОТО. А основными условиями соглашения было тридцатипроцентное представительство ОТО в структурах власти, которая находилась в руках НФ во главе с Эмомали Рахмоном, амнистия для тысяч членов ОТО и интегрирование отрядов оппозиции в силовые структуры страны.

ПИВТ, ОТО и таджикский компромисс 1997 года

Компромисс различных региональных и политических групп, достигнутый в ходе нескольких раундов переговоров под эгидой ООН и зафиксированный на бумаге двадцать лет назад, был, по общему мнению иностранных наблюдателей, окончательно похоронен президентом Рахмоном осенью 2015 года, после запрета Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) и гонений на ее членов. Эта партия, считающаяся наследницей партии ПИВ, составлявшей костяк ОТО, в 2010-е годы фактически оставалась последней заметной оппозиционной силой, хотя уже не имела значительного представительства в госорганах.

Российский политический обозреватель Аркадий Дубнов в 1990-е принимал участие практически во всех раундах вышеупомянутых мирных переговоров. По его оценке, результаты деятельности Эмомали Рахмона после 1997 года привели к полному нивелированию мирного соглашения и к устранению, вплоть до физического, основных очагов оппозиции.

Но, продолжает Дубнов, сегодня нарушение властью соглашений двадцатилетней давности вряд ли грозит рецидивом гражданского конфликта. "Фактор усталости населения от войны продолжает действовать, хотя уже выросло поколение, лишенное этой травмы. Оно может представлять потенциальную опасность для режима, но я исключаю угрозу новой войны", - говорит собеседник DW.

По его мнению, несмотря на трансформацию, произошедшую в политической системе Таджикистана (от представительства двух политических сил во власти, до полной ее узурпации лично Рахмоном), опыт таджикского примирения остается "историей успеха", которая может изучаться как другими странами СНГ, так и вне его.

Кабири о пути Рахмона к миру

"Важно понимать, что примирение оказалось возможным в силу катастрофических последствий той войны, десятков тысяч погибших таджиков, нестабильности в соседнем Афганистане, вызванной и наплывом десятков тысяч беженцев. Я в 1993-94 годах лично видел в Афганистане квадратные километры полей-кладбищ беженцев-таджиков", - вспоминает собеседник DW. Народ устал от пятилетней войны, и для населения было тогда не важно, кто с кем воевал и как они смогли договориться - важно, чтобы был мир, соглашается лидер ПИВТ Мухиддин Кабири, который вынужден был покинуть республику из-за гонений на партию.

"Сейчас мало кто думает о последствиях нарушения достигнутых тогда мирных соглашений - это вопрос для историков, политиков, но не для населения. Даже в первые годы после их подписания власть делала упор на праздновании 27 июня как Дня единения, но как можно реже говорила о сути достигнутых договоренностей между сторонами конфликта. Если в первые годы на различные мероприятия приглашали тех, кто участвовал в мирном процессе со стороны оппозиции, то в последнее время история стала подаваться так, что война - это дело рук врагов Таджикистана, а мир и стабильность -  заслуга одного человека", - подчеркивает политик.

Он исходит из того, что Эмомали Рахмон и 20 лет назад не стремился к миру с объединенной оппозицией, но вынужден был подписать соглашение. "Россия больше не хотела терять своих солдат там, где этого можно было избежать, поэтому господин Примаков (в годы гражданской войны в Таджикистане сначала глава СВР, а затем МИД России. - Ред.) инициировал мирный процесс. При этом Москва поставила Эмомали Рахмону условие, что перестанет давать ему деньги, если он не вступит на этот путь. Оппозиция тогда контролировала большую территорию, президентский дворец в Душанбе был в досягаемости ракетного обстрела", - рассказывает Мухиддин Кабири.

Роль Ислама Каримова в таджикском примирении

Аркадий Дубнов, в свою очередь, подчеркивает большую роль Узбекистана в примирении 1997 года. "Ислам Каримов боялся, что война может перекинуться и на территорию его страны, а также опасался угрозы распространения исламского экстремизма. Каримов был одним из тех, кто привел к власти Эмомали Рахмона, но он же и пришел к выводу, что без участия таджикской оппозиции мира в Таджикистане не достичь. Ташкент способствовал этому примирению не в меньшей степени, чем Москва и Тегеран", - указывает очевидец тех событий Аркадий Дубнов.

Но в дальнейшем, утверждает Мухиддин Кабири, ряд факторов сыграли президенту Рахмону на руку в его желании отойти от договоренностей, ограничивавших его власть. Один из них - военная операция против талибов в Афганистане, начавшаяся после событий 11 сентября 2001 года.

"Рахмон понял, что Таджикистан стал в первую очередь восприниматься как коридор в Афганистан и что международное сообщество за доступ к этому коридору закроет глаза на нарушение договоров и прав человека. Кроме того, он умело использовал усталость населения от войны и, как теперь понятно, чрезмерную уступчивость оппозиции, в частности, нашей партии", - признается оппозиционер.

Гаранты и участники межтаджикского примирения

Аркадий Дубнов указывает на то, что сегодня странами-гарантами соглашения 1997 года Таджикистан воспринимается как геополитический узел угроз, идущих из Афганистана, и социально-экономическая и политическая деградация республики, по большому счету, мало кого волнует. А состоявшееся тогда согласованное участие ряда стран в решении проблем Душанбе спустя двадцать лет выглядит почти недостижимым примером.

"За эти годы изменились приоритеты, международная обстановка, и, самое главное, ушли из жизни основные игроки, которые так или иначе были задействованы - Ельцин, Примаков, тогдашние президенты Ирана и Афганистана Рафсанджани и Раббани, лидер "Северного альянса" Ахмадшах Масуд, Саид Абдулло Нури, который возглавлял ОТО", - перечисляет Мухиддин Кабири.

"А новое поколение политиков в России, в Иране, да и в ООН, которая тогда тоже сыграла свою позитивную роль, не очень знают, что происходило в нашем регионе. Да и таджикская оппозиция им об этом не напоминала, долгое время стараясь не жаловаться иностранцам. Это считалось непатриотичным", - поясняет политик.

"А сейчас рассчитывать на страны-гаранты особо не стоит, хотя одним из многих факторов возможной дестабилизации в Таджикистане может стать нарушение договоренностей со стороны правительства. Думаю, что Россия и Иран, как страны, заинтересованные в стабильности в регионе, рано или поздно поднимут этот вопрос", - полагает собеседник DW, напоминая, что большое число молодых таджиков примыкают к террористическим группировкам типа "Исламского государства", по разным причинам более не веря ни властям страны, ни в возможность отстаивать свои интересы и взгляды мирным путем.

Хотите получать новости и аналитику DW на экран смартфона? Подпишитесь на наш канал в Telegram: DW Центральная Азия

Смотрите также: