Когда я в одной из прошлых передач рассказывал о знаменитых улицах и площадях европейских городов – Венеции, Лондона, Рима, Берлина и других, – у меня в голове вертелись стихотворные строчки, знакомые с детства: «А из нашего окна/ Площадь Красная видна»... Я родился и вырос в Москве и в детстве довольно часто бывал на Красной площади (то в пионеры принимали, то в мавзолей всей школой водили, то в ГУМе вместе с родителями стояли в очереди не то за ботинками, не то за пальто). И в один прекрасный день, будучи ещё несмышлёным подростком, я вдруг задумался: «А где ж это может находится то самое окно, из которого видна Красная площадь?» В Кремле? Или в гостинице «Россия»? Будете в следующий раз на Красной площади, не поленитесь, покрутите головой: может быть, найдёте что–то другое?

Но сейчас назойливый стишок этот, от которого никак не удавалось отвязаться, вызвал у меня несколько другие ассоциации, а главное – дал толчок к новой теме. Эту тему можно сформулировать так: «Чем гордятся европейцы?» Причём начнём мы именно с площади. Рассказывает наш брюссельский корреспондент Леонид Сокольников:

Если москвич с гордостью приводит приезжих на Красную площадь, а парижанин непременно приглашает на Елисейские Поля, то для брюссельца первое желание – показать гостю «Гран Пляс» и при этом непременно назвать ее «сердцем города».

К понятию «сладкая Европа», которую призывают посетить туристические проспекты, «Гран Пляс» имеет отношение и в прямом, и в переносном смысле. Не только потому, что здесь, в одном из зданий, в прошлом принадлежавшем городской гильдии шоколадников, и сейчас можно купить вкуснейшие «пралине» от поныне здравствующей знаменитой конфетной фабрики «Нейгауз», но еще и потому, что дома вокруг площади, сооруженные в барочном стиле семнадцатого века, похожи на искусно выполненный торт: с положенными завитками, кремовыми башенками и изящными фигурками.

Первое упоминание о площади «Гран Пляс» относится к шестому веку, когда архиепископ Жери построил на этом месте скромную часовню и обнес ее частоколом. Через сто лет молельное место превратилось в важный посад, а вскоре и город, получивший название «Брюкселе». На месте нынешней ратуши располагался постоялый двор, как раз на половине важного торгового пути, связывающего города Кельн и Брюгге. Как положено ему по истории, город часто горел, причем пожар, как правило, начинался с центральной площади. Но в начале 17 века горожане решили отстроить «Гран Пляс» из камня, и тогдашние хроники утверждают, что это была подлинно народная стройка. Действительно, купечество помогало деньгами, крестьяне возили с окрестных каменоломен серый известняк, бригада резчиков во главе с фламандским скульптуром Жаком Ван Тиненом день и ночь тесала замысловатые фигуры. Простой люд работал на подхвате, а обеды для всех строителей были бесплатные. День и ночь грелись котлы с гуляшом а местные пивоварни снабжали тружеников пивом, которое, кстати, каменщики частенько добавляли для крепости в цементный раствор.

Интересно, что здание городской ратуши с 90-метровой башней, построенное в отличие от других в испанском, готическом, стиле, до сих пор представляет некую природную загадку. Как удалось архитектору подвесить такую громаду на влажную, проседающую землю и сохранить на века кружевной шедевр в первозданном виде?

Самое красивое и величественное карнавальное шествие, проводимое в практически неизменном виде и в наше время, тоже впервые родилось на «Гран Пляс». В середине 16-го века отцы города устроили пышный прием в честь прибывшего в Брюссель императора Карла Пятого, его сына Филиппа и его сестер: Эленоры, королевы Франции, и Марии, королевы Венгрии. Интересная деталь. До сих пор на торжественный прием в Бургундском зале ратуши приглашаются только те, кто сможет документально доказать свое родство с предками, воздававшими хвалу великой королевской процессии 2-го июня 1549 года.

Правда, любовь к прекрасному была не у всех, кто властвовал на этих землях. В 1695 году Французский король Людовик Четырнадцатый велел маршалу Де Вильруа, как было сказано в приказе «хорошенько проветрить пушки». Уничтожив четыре тысячи домов непокорных брюссельцев, бравый маршал все–таки пощадил «Гран Пляс», выпустив по ней всего лишь... 650 чугунных ядер.

Старательные горожане довольно быстро и искусно залатали пробоины. А у последующих правителей рука уже не поднималась на каменное великолепие. И великий Виктор Гюго, живший на площади в доме гильдии художников летом 1852 года, выглянув в окошко, записал в своем дневнике: «Я живу на Гран Пляс, самой красивой площади в мире».

Всё, что касается тонкостей стиля, значения символов, орнаментов, изображения богов, замысловатых гербов и ритуальных животных, можно прочесть в многочисленных справочниках и путеводителях. Там еще отмечается, что даже специалист не найдет здесь двух одинаковых каменных завитков или в разных домах похожих окон. Но путешественнику не менее интересно будет узнать о том, что почти никогда не упоминается в рекламных брошюрах.

Например, о том, что Красную площадь в Москве мостили бельгийцы и для пробы выложили перед Кремлем прямоугольник из природного синего камня, точь в точь по размерам брюссельской Гран Пляс: 110 на 70 метров. Знаменитый «Капитал» тоже писался в сердце Брюсселя, где на втором этаже пансиона с романтическим названием «Лебедь» жил некий Карл Маркс, на имя которого однажды был получен конверт от издателя. В грозном письме было сказано, что если г-н Маркс не представит в течение ближайшего месяца хотя бы черновой вариант рукописи, за которую уже давно был получен гонорар, то издательство будет вынуждено поручить написание книги «Капитал» другому автору.

Денежки надо было отрабатывать, консьержка не успевала бегать в лавку за чернилами, и «Капитал» был готов к сроку. Хорошо известно, что идеи «Капитала», написанного на скорую руку, легли в основу страшного социального эксперимента, многие десятилетия проводившегося над народом за две тысячи километров от Брюсселя.

В наши дни на «Гран Пляс» происходят события более радостные. Раз в год булыжная мостовая превращается в цветочный ковер. Прямо на камни укладывают по заранее разработанному рисунку 800 тысяч белых, красных и ярко–желтых свежесрезанных бутонов бегоний. Важнейший товар бельгийского экспорта в виде замысловатых кружев, фламандских гобеленов или восточных орнаментов за два дня, пока жива в бутонах влага, привлекает сотни тысяч зрителей. На эти дни вход в ратушу – свободный для всех. С ее балкона открывается прекрасный вид на площадь, и туристы могут в полной мере понять, как чувствуют себя принцы и принцессы, которые с этого балкона объявляли и сейчас объявляют о своей помолвке ликующей толпе.

Гостеприимство бельгийской столицы хорошо известно – это еще одна достопримечательность площади.

У «Испанского Короля» можно попробовать обильный фламандский гуляш, в «Золотой шлюпке» – королевские устрицы и чисто бельгийский деликатес – свежие мидии в горчичном соусе, с бокалом прохладного бургундского. Ото всюду доносится запах неповторимой бельгийской жареной картошки, нарезанной соломкой. Но главное – пиво в выходящих на площадь кабачках. Любитель этого «пенного материнского молока», как называют пиво в Бельгии, может насчитать не менее полусотни разных сортов, сваренных по уникальной технологии, без применения традиционных дрожжей.

Приятно посидеть, и в таинственном полумраке пивной «Гроб» с кружками в виде черепов, и в знаменитой «Тачке» возле самой ратуши. Там в оловянные бокалы хлещет тяжелая струя настоящего сладкого шотландского эля, воспетого Робертом Бернсом. И вкус у него такой, какой был во времена великого поэта. Наверное поэтому в тесных переулках вокруг «Гран Пляс» так много огромных туравтобусов с британскими номерами и надписями: «Пивной тур по Бельгии. Сбор в центре Гран Пляс».

Наш брюссельский корреспондент Леонид Сокольников с такой страстью, так вкусно рассказывал о красотах, в том числе и кулинарных, Гран Пляс – центральной площади Брюсселя, что мне стало даже как–то неловко и захотелось перейти к чему–нибудь возвышенному, духовному. Ведь не могут же, в самом деле, европейцы гордиться только своими едой и пивом! А как же литература, история, люди, наконец?! Вот об этом–то – о людях – и пойдёт речь в следующем репортаже, из Дании. Главная гордость датчан – их королева.

Вообще–то жители Копенгагена считаются очень предупредительными, вежливыми, доброжелательными людьми. «Спасибо», «пожалуйста» и «извините» слышишь в датской столице чаще, чем любые другие слова. Пожалуй, единственное, в чём копенгагенцы бесцеремонны по отношению, например, к соседям в кафе, – это в курении. Курят здесь очень многие и очень много. Удивительный факт, если учесть, что сигареты в Дании стоят чрезвычайно дорого, а сигаретных автоматов, таких привычных для любого европейского города, нигде не видно. Сигареты продаются только в табачных киосках, а также – в ограниченном ассортименте – в ресторанах.

В чём же дело? Почему курение так популярно в стране? Знатоки Дании утверждают, что немалая доля вины лежит на королеве Маргрете Второй. Она курит больше двух пачек в день, и карикатуры, на которых королеву изображают в облаке сигаретного дыма, очень часто можно увидеть в датских газетах. Но огромное большинство земляков Маргрете Второй – в том числе и некурящих – прощает ей эту слабость. Королева очень популярна в Дании. Не только, разумеется, она одна, но и вся королевская семья: царственный супруг принц Хенрик, бывший французский дипломат граф Анри де Лаборд де Монпецат, женившийся на Маргрете в 67–м году, и два их сына–погодка Фредерик и Йоахим. В отличие от многих других коронованных европейских семей, датская не попадала ни в какие скандалы. Один как будто намечался: когда младший сын королевы Йоахим (по образованию, кстати, агроном) объявил, что собирается жениться на родившейся в Гонконге полукитаянке–полуавстрийке. Но невеста так быстро выучила очень трудный для иностранцев – особенно фонетически – датский язык, что ещё до свадьбы успела завоевать сердца датчан. Супруги проводят большую часть года не в Копенгагене, а на юге Ютландии, в маленьком замке Мёгельтёндер. Между прочим, деньги на ремонт этого замка для молодой четы собирала вся Дания – и, честное слово, без какой–либо верноподданнической инициативы сверху.

Что касается самой Маргрете Второй, то она, безусловно, – самая талантливая из ныне царствующих королев. Она изучила в университете философию, международное право и археологию. Кроме того, это по–настоящему творческая натура: Маргрете прекрасно играет на нескольких музыкальных инструментах, рисует, создаёт эскизы театральных декораций и балетных костюмов. Каждую неделю королева посещает балетную школу и берёт уроки живописи. Она, кстати, иллюстрировала датское издание «Властелина колец» Толкиена и перевела вместе с мужем на датский язык книгу французской писательницы Симоны де Бовуар «Все люди смертны».

Живёт королевская чета в замке Амалиенборг, в самом центре Копенгагена. Когда королева дома, над замком поднимается датский флаг – красный, с белым крестом (между прочим, самый древний флаг в истории). В полдень меняется почетный караул у замка. Гвардейцы похожи внешне на английских: тёмно–синие или красные мундиры, белые ленты крест–накрест, мохнатые медвежьи шапки... Но Дания – более либеральная страна, чем Великобритания. Гвардейцы (обычно солдаты срочной службы, которых командируют на датский «пост номер один» в последние два месяца своего девятимесячного срока) должны стоять неподвижно лишь пять минут, а потом им разрешено в течение десяти минут маршировать туда–сюда. Кроме того, они не только подмигивают красивым девушкам (сам видел!), но даже иногда отвечают сквозь сжатые губы на вопросы особенно назойливых и любопытных туристов.

Почётный караул – это, наверное, последнее, что осталось у Маргрете Второй от традиционных королевских регалий. Её корона хранится в другом замке – Розенборг, – превращённом в музей, и не используется по своему прямому назначению даже в самых торжественных случаях. Высоких иностранных гостей королева по–прежнему принимает в тронном зале, но на трон никогда не садится. Во время аудиенции она стоит, и уходящим гостям даже дозволяется повернуться к ней спиной.

После всего этого только туристы, приезжающие в датскую столицу, удивляются, когда видят стоящий на светофоре «роллс–ройс» с королевским штандартом, терпеливо ждущий, пока пешеходы перейдут на другую сторону и зажжётся зелёный свет. Никаких «мигалок» и перекрытых улиц по маршруту следования кортежа ни королева, ни прочие наделённые властью товарищи в Дании не знают.