Вследствие присоединения 10 новых стран Европейский союз сильно изменится, причём не только в политическом и экономическом отношении, но и в религиозном. Ведь в каждой из этих стран религиозная жизнь протекает по-своему. Как изменится положение Церквей в новых странах ЕС? А с другой стороны, смогут ли Церкви этих стран влиять на религиозную ситуацию в ЕС? Новую религиозную карту ЕС рассмотрела Элена Грипентрог.

Совершенно уникальное явление в Европе: 95% поляков – католики; добрая половина из них каждое воскресенье ходит на богослужение в костёл. А ведь Польша – самая крупная из 10 стран, только что присоединившихся к ЕС. Это означает, что 1 мая миллионы верующих католиков влились в многонациональное население ЕС. Однако именно представители Католической церкви первоначально выступали против вступления Польши в ЕС. Они опасались, что в ЕС, характер которого определяет Запад, поляки постепенно утратят свою веру. Студентка Магдалена Лоняк, участвовавшая в специальной конференции по вопросам религии, также считает не слишком радужными перспективы сохранения веры в своей пока ещё глубоко религиозной стране.

«На мой взгляд, существует взаимосвязь между степенью религиозности и жизненным уровнем. В любом случае, в Польше вера ослабеет, поскольку католическая религия – это религия, так сказать, бедных. Ситуация изменится, когда у людей появится возможность получать лучшее образование, когда жизненный уровень повысится. И тогда религиозность, естественно, уменьшится».

Эти опасения вполне оправданы, если вспомнить опыт Испании и Португалии. После того как эти очень католические страны вступили в ЕС, вера там стала утрачивать своё значение. Правда, здесь есть одно существенное различие: все новые страны ЕС, за исключением Мальты и Кипра, - это государства бывшего Восточного блока. Церкви там испытывали притеснения со стороны государства, а христиане нередко подвергались репрессиям. Эти обстоятельства часто и обусловливали верность верующих своей Церкви. Во многих местах это ощущается и по сей день. Венгерский историк религии Андраш Мате-Тот вместе с известным теологом Паулем Цуленером провёл обширное исследование состояния религии в Европе. Он обнаружил, что Церкви в странах бывшего Восточного блока испытывают серьёзный страх перед ЕС и перед тем, как на Западе люди практикуют свою веру, в частности, перед тем фактом, что на Западе

«в Церкви ведутся непрерывные дискуссии. За 40 лет мы усвоили, что различия существуют, но их лучше не обсуждать, поскольку публичные дискуссии означают демонстрацию своей слабости. И эта традиция отсутствия дискуссий или даже враждебности по отношению к дискуссиям остаётся жива и по сей день. Кроме того, это означает, что у нас нет богословской науки, ведь науки без дискуссий не бывает».

Вследствие контактов с христианами других стран более открытой станет не только Церковь в Венгрии. На День церковной экумены, устроенный католиками-мирянами, в прошлом году в Берлин прибыли тысячи поляков. В Польше подобное мероприятие пока всё ещё остаётся немыслимым. Довольно широкое экуменическое движение в Германии больше не выглядит для поляков чем-то экзотическим. В Польше оно вызывает всё больший интерес.

Впрочем, влияние оказывается взаимным. Новые страны ЕС также привносят в Евросоюз определённые христианские акценты. Словения и Польша, например, решительно настаивают на упоминании христианских ценностей в европейской конституции. А Польша, несмотря на вступление в ЕС, сохраняет суровые законы, запрещающие аборты. Андраш Мате-Тот, сам католик, считает, что история нередко своеобразно интенсифицирует веру.

«Как показывает наш опыт за последние полвека, христиане нередко самоотверженно служили Церкви и при этом рисковали очень многим. Так что вера и ощущение риска были взаимосвязаны. На мой взгляд, вера, не готовая идти на риск, скорее всего, не настоящая».

Среди новых членов ЕС католическими странами являются также Словения, Словакия или Литва. Протестантизм преобладает в Латвии и Эстонии. Однако нигде Церковь не играет такую большую роль, как в Польше. Тем не менее, антицерковная политика при коммунизме привела к тому, что в некоторых странах верующие составляют лишь незначительное меньшинство. Согласно исследованию Андраша Мате-Тота и Пауля Цуленера, самым нерелигиозным регионом в Европе является, наряду с Восточной Германией, Чехия. Генеральный секретарь Совета Европы Вальтер Швиммер считает возможным, что благодаря присоединению к ЕС религия сможет пережить подъём в странах, где широко распространён атеизм:

«Если вспомнить о том, что в России религия считалась мёртвой или почти мёртвой, а официальной Церковью практически управляло атеистическое государство, или о том, что Албания была первым в мире атеистическим государством, а теперь там религия вновь заняла своё место в обществе, то не исключено, что в таких странах будет иметь место не религиозное движение протеста, а религиозное возрождение».

Впрочем, в «старых» странах ЕС религиозная жизнь также не отличалась единообразием. Согласно статистике, большинство жителей ЕС – католики. В таких странах ЕС, как Дания и Швеция, практически всё население – протестанты. Есть в ЕС и почти полностью православная страна. Это – Греция. Кроме того, во Франции и в Германии живут миллионы иммигрантов-мусульман, а в Великобритании, кроме мусульман, есть ещё много индусов и сикхов. Да и отношения между Церковью и государством в этих странах строятся также по-разному. Говорит генеральный секретарь Совета Европы Вальтер Швиммер:

«В Великобритании англиканская церковь является государственной. Официально её возглавляет королева. Однако эта Церковь оказывает, пожалуй, меньшее влияние на британское общество, чем Католическая церковь, представляющая меньшинство населения, или свободные церкви Шотландии. Франция является ярко выраженным светским государством. Совершенно по-иному выглядят отношения между государством и Церковью в Германии или Австрии».

В Италии и Испании, несмотря на все перемены, Католическая церковь имеет всё ещё очень большое влияние на государство и общество. Следующие страны, стремящиеся получить членство в ЕС, будут православными. Румыния и Болгария надеются присоединиться к ЕС в 2007 году. До сих пор в Румынии практически игнорировались все конфессии, за исключением православной Церкви, рассказывает румынская студентка Корина Гольгорзиу, крещённая по православному обряду. По её мнению, вступление Румынии в ЕС повлияет на религиозное сознание румын.

«По-моему, румынам придётся признать, что в Европе существуют и другие религии, что другие конфессии есть и в самой Румынии. Возможно, это вызовет у них некий шок или же поспособствует своего рода пробуждению».

То же самое может произойти и в Турции, если она когда-либо будет принята в ЕС. Впрочем, вопрос о вступлении Турции в ЕС остаётся спорным, не в последнюю очередь, именно по религиозным причинам. Присоединение чисто мусульманской страны к ЕС означало бы серьёзное изменение «религиозной карты» Европы. Пробным камнем мог бы стать Кипр. Если удастся воссоединить остров, то в ЕС окажется и турецкая, то есть мусульманская часть Кипра.

Это был репортаж Элены Грипентрог.

u u u

Недавно в Ахенском соборе состоялось открытие «Недели в защиту жизни». В этом году главной темой является «достоинство человека в конце жизни». Вопрос об эвтаназии, приютах для умирающих и последней воле пациентов уже поднимался в 1996 году. С этого времени в Германии в этой области практически ничего не изменилось. Депутат Бундестага от СДПГ Рольф Штёкль решил как раз в пасхальное время выступить с инициативой принять «закон об автономии в конце жизни». Ссылаясь на Конституцию Германии, гарантирующую уважение к человеческому достоинству, он требует признать за человеком право самому определять время своей смерти. Как подчёркивает Штёкль, его инициативу поддерживают почти 35 депутатов от СДПГ, СвДП и партии «зелёных». В Голландии и Бельгии уже вступили в силу законы об активной эвтаназии. Совет Европы в Страсбурге также положительно реагирует на подобные инициативы, что весьма тревожит кардинала Карла Лемана и председателя Совета Евангелической церкви Германии Вольфганга Хубера. Об этом репортаж Гернота Гётце.

Всегда, когда речь заходит об этой теме, экуменический принцип срабатывает: майнцский кардинал и берлинский протестантский епископ едины во мнении, разъясняя свою этическую позицию относительно старения и умирания. Карл Леман и Вольфганг Хубер выступают категорически против любой «активной эвтаназии». Хубер называет такую помощь «убийством». А Карл Леман ясно заявил:

«Законы и общественные условности, расчищающие путь к активной эвтаназии, - это кардинальное заблуждение, которое мы решительно осуждаем».

Леман указывает на статистические данные, согласно которым в Бельгии и Нидерландах ежегодно 3 тысячи человек уходят из жизни в результате «активной эвтаназии». При этом в 1000 случаев сами пациенты не просили (или не могли попросить) помочь им умереть. Кроме того, наблюдательное ведомство получало официальное сообщение лишь о каждом втором случае эвтаназии. Поэтому епископ Хубер убеждён, что, когда речь идёт о тяжелобольных или умирающих, вряд ли можно говорить о том, что они свободно принимают решение относительно «активной эвтаназии».

«Подобное свободное решение принимается, как правило, в тот момент, когда кто-либо из близких спрашивает: ты готов к этому? Именно поэтому я считаю наивностью и прямо-таки бесчеловечностью говорить о свободе и необходимости на этом рубеже жизни».

Вольфганг Хубер убеждён, что накопленный в Голландии и Бельгии опыт неизбежно приведёт к пересмотру соответствующих законов. В Совете же Европы наблюдается обратная тенденция. Швейцарец Дик Марти требует принципиальной легализации «активной эвтаназии», что означало бы резкое изменение нынешней позиции Совета Европы. В настоящее время в Страсбурге по этому вопросу ведутся бурные дебаты. Церкви предпочитают идти иным путём. Вместо «активной эвтаназии», они делают ставку на паллиативную медицину и на расширение сети приютов для умирающих. Хубер приветствует тот факт, что в стране растёт число специалистов в области паллиативной медицины. В то же время, однако, он высказывает сожаление в связи с тем, что на медицинских факультетах паллиативная медицина всё ещё не является обязательным предметом. Кроме того, Хубер считает, что необходимо увеличить число мест в приютах для умирающих. В настоящее время в Германии на миллион жителей приходится 8 мест в подобных заведениях. Это число, по мнению Хубера, следует увеличить до 30 мест.

Церкви широко обсуждают также вопрос о так называемой «воле пациента», когда человек может заранее распорядиться о том, чтобы в безнадёжном случае ему не продлевали искусственно жизнь с помощью медицинской аппаратуры. По мнению Хубера, подход к этой проблеме нередко носит весьма поверхностный характер.

«Одного этого документа пациента (тем более что сегодня, к сожалению, формуляры для такого документа можно приобрести в любом магазине) мне было бы недостаточно. Мне бы хотелось, чтобы при этом учитывался сам человек, его окружение. Ведь всё это тесно связано с вопросом о том, как человек представляет себе то, что с ним будет после смерти».

С явным удовлетворением Леман и Хубер указали на то, что более 3 миллионов людей заказали изданную Церквями брошюру, посвящённую данной теме. Радует их и тот факт, что министр юстиции Германии намерена прояснить правовые рамки так называемой «последней воли пациента». По мнению Церквей, по крайней мере в Германии, отношение к «достоинству человека в конце жизни» формируется в правильном направлении.

Это был репортаж Гернота Гётце.