Мирный, солнечный, ленивый летний Берлин. Клерки наслаждаются затянувшейся обеденной паузой в кафе, велосипедисты разлеглись на лужайках, а маленький Гриша, пока мама готовит обед, отправляется поиграть в ближайший парк - в Тиргартен. Во что играют мальчишки, особенно если у них есть русская кровь? В войну. Но что, если игра вдруг обернется настоящей войной? Если место "вспомнит", что было здесь десятилетия назад, и начнет засасывать в трясину напластовавшихся друг на друга времен?

Такова исходная идея фильма "Иди и играй" Дарьи Беловой. Результат оказался столь убедительным, что привередливые отборщики "Недели критики" (весьма влиятельной параллельной секции Каннского кинофестиваля) пригласили студенческую короткометражку в свою программу.

В беседе с DW режиссер и сценарист Дарья Белова рассказывает о фильме и о себе.

Deutsche Welle: Дарья, во-первых, поздравляем тебя и всю твою команду с успехом твоей дипломной работы в Немецкой кино- и телеакадемии (Deutsche Film- und Fernsehakademie Berlin, DFFB), на пятом курсе которой ты учишься...

Дарья Белова: Это не дипломная, а всего лишь курсовая работа. В нашей академии это называется Individualfilm ("индивидуальный фильм"). Такой фильм продолжительностью до тридцати-сорока минут снимает каждый студент третьего-четвертого курса. А диплом еще впереди.

Оператор Макс Прайс (Max Preiss) и продюсеры Мартин Даниш (Martin Danisch) и Маркус Каач (Markus Kaatsch) - это люди из академии. Но так как в нашей академии нет некоторых специальностей - например, монтажеров, актеров, художников кино, - то этих людей мы обычно набираем по всему Берлину. Очень важно, что мой фильм возник в семинаре Фреда Келемена (Fred Kelemen). Келемен – оператор и режиссер, снявший, в частности, все последние фильмы знаменитого венгерского режиссера Белы Тарра.

- Каков бюджет такого стандартного студенческого фильма, если не секрет?

- В общей сложности, примерно 15 тысяч евро.

- Судя по бюджету, все актеры, которые у тебя играют, делают это бесплатно?

- Не только актеры. Вся команда работала "за идею". Это же студенческий фильм. Вообще Берлин в этом смысле уникальный город: здесь есть люди, которые, скажем, делают рекламу или заняты в профессиональном кино, а потом говорят: "Давайте мы поработаем в студенческом кино". Если им нравится сценарий, они работают бесплатно.

- Как сложился твой приход в кино?

- Я родилась в Ленинграде, закончила школу и филологический факультет университета. Занималась литературоведением, потом работала журналистом на Пятом канале, в печатной прессе. В какой-то момент начала заниматься видеоартом. Это было очень интересно, и я хотела попробовать делать кино. Но уверенности в себе не было, и я решила где-нибудь поучиться.

- Почему ты выбрала Берлин?

- Я приехала в Берлин просто погулять, на один месяц. Мне понравилось, и я спросила у своих берлинских друзей: "А где у вас здесь киношколы?" Они сказали, что есть такая киношкола в центре, попробуй туда. Там были сложные экзамены, долгий процесс. Надо было, в частности, снять маленький фильм на заданную тему. Неважно, как снимаешь - хоть мобильным телефоном. Смотрят на режиссерскую идею, на то, как ты работаешь с кадражом и с актерами.

- А почему именно DFFB? Ведь в Берлине существуют и другие киновузы, например, Потсдамская киношкола, считающаяся, пожалуй, более солидной?

- Я человек очень ленивый, а до Потсдама из Берлина ездить минут сорок на электричке. Кроме того, я слышала, что в DFFB больше занимаются авторским кино, а в Потсдамской киношколе – коммерческим. Хотя это разделение очень условное.

- В твоем фильме "Иди и играй" чувствуется, что он сделан человеком, который учился в Германии, но в нем чувствуется и то, что он сделан человеком, выросшем в России с ее культом Второй мировой войны и постоянным ощущением, что война – это где-то рядом.

- Да, это так. В России тема Второй мировой войны присутствует постоянно – в школе, в литературе двадцатого века, в классике советского кино. Когда ты приезжаешь в Берлин, будучи русским (впрочем, и мои европейские друзья об этом говорят), сразу замечаешь следы войны. На фасадах многих домов до сих пор видны следы от пуль и осколков снарядов. Прошлое не уходит, оно остается, пусть хотя бы только в наших мыслях. Плюс для нас, русских, Берлин – очень мифологизированный город. Ты помнишь с детства названия улиц, знаешь, что здесь происходило во время войны.

-В Берлине действительно есть физическое ощущение войны, изрешеченные фасады. Но в сознании людей война не так присутствует, как в России...

- Я живу в Германии всего пять лет, мне сложно об этом судить. Факт, что немцы меньше об этом говорят. Например, для многих из участников нашего проекта фильм стал поводом впервые поговорить с дедушками о войне. Но мой фильм не о том, что современный мальчик Гриша попадает во времена войны. Мне хотелось сказать, что эти дома, которые видят сейчас меня, в 1945 году видели, что здесь происходило. А что, если бы этим домам или деревьям приснился сон? Если они могли бы говорить, что бы они рассказали? Это кошмар, где соединяется прошлое, настоящее и некие сюрреалистические образы. Мой фильм функционирует по законам сна. В какой-то момент становится совершенно непонятно, что есть настоящее, что прошлое, что реальность, что нереальность. Берлин в фильме заявлен, но потом становится не очевидно, где происходит действие. Как и Вторая мировая: она заявлена, но, в принципе, это фильм о любой войне. О войне как таковой – например, о войне, которая сейчас происходит где-нибудь.

- Как ты нашла мальчика-актера, который играет твоего Гришу? Кто он?

- Его зовут Александр Йозеф Штолле (Alexander Joseph Stolle). Я искала очень долго, смотрела много русскоговорящих мальчиков, которые живут в Берлине. Даже в метро я, если слышала, что кто-то говорит с ребенком по-русски, буквально бросалась на людей.

А Александра я встретила случайно: я пошла на премьеру фильма Ханса Вайнгартнера (HansWeingartner) "Сумма моих отдельных частей", в котором у него снимался в одной из главных ролей русский мальчик Тимур. Тимур мне не очень подошел, но я заметила, что он сидел и общался с другим мальчиком, и мне показалось, что они говорят по-русски. Этот мальчик, друг Тимура, и был мой Саша. Я подошла и сразу поняла: это то, что мне нужно.

- Твои дальнейшие планы?

- Только что, прошлой зимой, я сняла еще один фильм, тоже короткометражку, 35 миллиметров. Тоже черно-белый. А сейчас мне хочется поэкспериментировать с другими возможностями: цифровым кино, цветом. Хочу тоже снимать про Берлин, но про Берлин абсолютно современный, про то, что происходит сейчас.

- Кино будет частично документальным?

- Все должно быть нанизано на определенную сюжетную канву: историю грузинской девочки, которая приехала в Берлин, и мальчика из Ирана, который вынужден был эмигрировать по политическим причинам. Он занимается танцами, очень красивый, гей. Я хочу смешивать документальное и художественное.