В дрезденском Выставочном зале в Липсиусбау (Kunsthalle im Lipsiusbau) Беата Гючов (родилась в 1970 в Майнце, сегодня живет в Берлине, прославилась на фотографический мир своими пейзажными снимками) демонстрирует публике три фотосерии. Две кажутся фундаментальными и друг друга дополняющими, третья служит для того, чтобы зритель время от времени мог перевести дух.

Первая серия Беаты Гючов (Beate Gütschow) - это идиллические пейзажи. Фотографии крупноформатные, цветные, доминирует, естественно, зеленый цвет. Пейзажи на первый взгляд выглядят, как вполне натуральные: лужайки, деревья, кусты, небо. Ничего, казалось бы, особенного. Но на самом деле эти изображения - хитрые коллажи, собранные на компьютере из многих десятков отдельных фрагментов, снятых на пленере.

Почему было бы не взять и просто не сфотографировать реальный пейзаж? А потому, что в реальности таких пейзажей не бывает, деревья не растут на таких расстояниях друг от друга, деревья не окружены такими льнущими к ним кустами, кроны деревьев не образуют такие рифмующиеся друг с другом волны, луга не наклоняются так и не скользят, как палуба колышащегося корабля.

Ремиксы ландшафтов

Беата Гючов повторила ход знаменитых французских художников 17 века Пуссена и Лоррена, мастеров классицистического пейзажа. Художники той эпохи писали свои ландшафты в студии, собирая их из сделанных на натуре набросков отдельных фрагментов, скажем, покосившихся надгробных плит, засохшего дерева, ручья или развалин аббатства, торчащих из листвы. Все эти детали в натуре могли быть разнесены на многие десятки километров друг от друга. Дома, в своей мастерской, живописец строил пейзаж в соответствии с канонами классицизма, иными словами, к пейзажу относились, как к произведению архитектуры, и применяли набор правил, регулирующих ширину просветов, высоту деревьев, глубину переднего и среднего планов и так далее. Царствовал строгий канон разнообразных пропорций, немаловажную роль играло золотое сечение.

Этим занимались все художники, но у Пуссена и Лоррена результат получался особенно монументальным, их пейзажи принадлежали вечности. Это свойство пейзажей Пуссена хорошо известно в истории искусств. Скажем, Сезанн, преодолевая мимолетность и случайность пейзажей импрессионистов, ориентировался именно на Пуссена.

Фотопейзажи Беаты Гучов спокойны, величественны и очень статичны. В них вклеены люди, которые стоят и сидят к нам спиной и смотрят вдаль. Если долго на эти пейзажи смотреть, возникает ощущение, что вот это дерево в натуре скорее всего было выше, а кусты так резко не обрываются. Люди по отношению к деревьям у Гючов все-таки крупновато получились. И такого освещения не бывает в природе! У Гючов все ярко освещено, но солнца нет, и нет теней. Пейзаж освещен одновременно со всех сторон.

Железобетон не вечен

Вторая серия фотографий - черно-белая и еще более крупная по формату. Изображены железобетонные строения в городской среде. Строения стоят к нам фронтально, сложно сказать, для чего они предназначались и когда были построены, в них есть что-то нечеловеческое.

Оказывается, что и это тоже коллажи. И свои урбанистические пейзажи Беата Гючов тоже собирает на компьютере, монтируя в одной фотографии около сотни деталей. Этих зданий в таком виде нигде никогда не существовало, они собраны по кусочкам из фрагментов реальных домов, построенных в 60-х и 70-х годах, а ныне пустующих, брошенных, превратившихся в полую бетонную скорлупу. Новые здания на коллажах Гючов вовсе не разрушенные, они лишь начинают стареть, на них лишь кое-где начинают появляться следы распада. И город вокруг странный: люди в нем есть, но царит атмосфера конца света. Зияет пустота и тоска.

Оригинальная архитектура, которую фотографировала Гючов, была архитектурой утопической, футуристической. Архитекторы были окрылены надеждой на то, что новые люди будут жить в новом обществе, в новом мире, между ними возникнут новые отношения. Архитектура должна была отобразить изменения социальных связей. Эти надежды так и остались надеждами: общество, конечно, изменилось, но вовсе не так, как казалось тогдашним архитекторам. И здания 60-х и 70-х стали сегодня восприниматься, как непонятно для чего построенные вычурные и жалкие уродцы.

Беата Гючов создает новую железобетонную архитектуру 60-х и 70-х, уже знающую о крахе своей утопической мечты, архитектуру, которой присущи странные угловатые формы, но которая уже не надеется изменить природу человека путем возведения бетонных стен и лестниц. Фотографическая архитектура Гючов - более резкая и радикальная, более пластически интересная, чем оригинальная. И более абсурдная. Оптимизма в ней нет, она слишком тяжеловесна. Но даже эта смикшированная архитектура тоже разрушается. Железобетон не вечен. И утопии, очевидно, тоже.

Автор: Андрей Горохов
Редактор: Дарья Брянцева