Сегодняшняя наша передача посвящена литературе Центральной Азии, точнее – тому, как представляли её на берлинском фестивале культуры (он назывался «В стороне от шёлкового пути») писатели и поэты из Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана. В Германии вообще очень плохо знают литературу центрально-азиатских республик. Вам назовут разве что Чингиза Айтматова, который популярен ещё с гэдээровских времён и, прежде всего в восточной части страны. Да, может быть, специалисты упомянут ещё об Андрее Волосе, чей роман «Хуррамабад» был переведён на немецкий язык и не так давно издан в Германии. Впрочем, Андрея Волоса весьма условно можно назвать таджиком. Он родился и вырос в Душанбе, там вышла его первая книга стихов, а проза была опубликована впервые в журнале «Памир», но после окончания школы уехал из Таджикистана и живёт в Москве. Пишет по-русски. И за «Хуррамабад» получил Государственную премию России, а не Таджикистана. Правда, с Таджикистаном по-прежнему тесно связан, действие романа происходит именно там, и специфика - местная.

Из недавних немецких изданий я бы назвал ещё два. Во-первых, перевод эпоса казахского поэта Мухтара Шаханова «Заблуждения цивилизации». Шаханов, кстати, - такой же писатель-дипломат, как и Чингиз Айтматов. Только Шаханов является послом Казахстана в Киргизии.

А второй перевод – с узбекского. Речь идёт о романе прозаика и кинорежиссёра Учкуна Назарова «Год скорпиона». Но подробнее о Назарове – в репортаже Юрия Векслера с берлинского фестиваля:

"ШЁЛКОВЫЙ ПУТЬ" – таковым было до 16 в. общее название для торговых караванных дорог из Китая через Центральную Азию, дорог, по которым привозился главным образом китайский шелк.

«В стороне от шелкового пути», - так называется проходящий сейчас в Берлине фестиваль, посвященный жизни и культуре современной Центральной Азии. В его программу входят выставки, демонстрации художественных и документальных фильмов, различные дискуссии. Место проведения - финансируемый правительством Германии «Дом культур народов мира».

Часть программы - четыре вечера «Память слов» - были посвящены современной литературе Центральной Азии. Берлинцы смогли познакомиться с творчеством Учкуна Назарова и Шамшада Абдуллаева из Узбекистана, Дидара Амантая из Казахстана, и Шербото Токомбаева из Кыргызстана. Они представляют не только разные страны, но и разные поколения (старшему из них - Учкуну Назарову - 68 лет, а самому молодому Шербото Токомбаеву – 28). Разные страны, разные культуры, разные поколения, разные миры. Но беды в этих (покинутых духом некогда новой советской общности) культурах, общие. Впрочем, сначала о различиях.

Шербото Токомбаев вырос в русскоязычной среде и пишет по-русски. Но он – внук одного из последних представителей легендарной профессии «манасчи» (исполнителей-импровизаторов киргизского народного эпоса «Манас»). Вот что рассказал молодой литератор об особенностях этого национального культурного феномена.

«Манасчи» вообще, поскольку запомнить этот объем текста практически невозможно, - это было целое явление. То есть человек начинал в русле традиции импровизировать. Получалось, что он эпос этот рассказывал не в заученном варианте, а практически заново. Сами «манасчи» описывали это как некое трансцендентное переживание, в ходе которого они вдруг начинали понимать, что они знают этот эпос, не уча его, знают и могут его рассказывать. При том, что «сессия» рассказывания этого эпоса могла растянуться на довольно длительное время. По описаниям очевидцев это было ну что-то вроде такого шаманского сеанса. Этот эпос от начала до конца могли читать месяцами».

Встреча четырех писателей из Центральной Азии в Берлине – не первая. Год назад в Бишкеке и на Иссык-Куле они уже могли познакомиться с творчеством друг друга на семинаре, который был организован при финансовой поддержке фонда Сороса. Впечатления об этом легли в основу прочитанной в Берлине последней прозы Шербото Токомбаева.

«.... Ночью иссык-кульская вода похожа на ртуть: движется, перебегает с места на место, перекатывая на морщинах черных волн острые осколки луны, разбитые вдребезги...»

«Разбитое вдребезги», - этот образ как нельзя лучше отражает впечатления от сегодняшнего литературного ландшафта бывших союзных республик.

«...Мы вдвоем с немецким писателем, солидным и обстоятельным человеком, спустились к самой кромке прибоя. Он хотел попробовать воду на вкус. «Совсем не соленая! А мне говорили...». Разочарование обманутого творца смешит чаек, завозившихся на берегу. Несколько из них, переваливаясь по сырому песку, подходят к нам совсем близко, явно ожидая подачек. Острый глаз поблескивает. «Лучше бы я на Крит поехал, чем третьи сутки вариться в этой говорильне. У меня уже комплекс вины: помочь не могу, а слушать тяжело...»

Но помощь вопреки мнению немецкого писателя, как видим, иногда приходит и из Германии, поэтому все участники берлинских чтений искренне благодарили устроителей. Немцы, кстати говоря, - не единственные, кто проявляет в Западной Европе интерес к творчеству писателей Центральной Азии. Рассказывает Дидар Амантай.

«...В прошлом году я участвовал во всемирном лахтинском писательском фестивале в Хельсинки. Они открыли сайт в Интернете. Там были мои произведения на финском и шведском языках. И через этот сайт и нашли нас немцы».

Помогать культурному и, если хотите, духовному «строительству» в этом регионе, особенно после событий 11 сентября, безусловно, необходимо. Ибо только внешне все выглядит благополучно. В Бишкеке, например, выходит на русском и киргизском журнал "Литературный Кыргызстан". Но о нем сочинена такая вот эпиграмма:

«Вчера сидели с другом в ресторане,
И он сказал, опустошив стакан,
Что нет литературы в Кыргызстане,
Но есть "Литературный Кыргызстан".

Как это ни странно звучит, но одной из главных надежд писателей постсоветской Центральной Азии остается русский язык. Он уже сыграл для литератур азиатских народов одну неоценимую роль, о которой сказал узбекский писатель и кинорежиссер Учкун Назаров:

«Я благодарен русскому языку, который мне или таким, как я, позволил познакомиться со всеми шедеврами, со всей литературой мирового класса. Мы могли читать только на русском языке эту литературу. Мы не могли читать в оригинале, потому, что этих языков мы не знали».

Не только в Узбекистане, но и в Казахстане и в Киргизии западная литература была в 20 веке либо прочитана по-русски, либо переведена с русского. Амантай подчеркивает, что на долгие годы вперед русский язык – единственно возможный для азиатских литератур проводник на мировой книжный рынок.

«Очень малая часть моих произведений написана на русском языке, большая часть - на казахском языке, и я хочу заниматься переводом их на русский язык, и через русский язык, наверное, все другие национальности, все другие языки будут находить и читать».

И сегодня во многих независимых государствах следы и плоды русификации (весьма неоднозначные, естественно) остаются неотъемлемой и знаковой частью духовной жизни.

А читал Дидар Амантай в Берлине все-таки по-казахски. Речь в повествовании шла о трудностях принятия нового порядка вещей горячо любимым дедом писателя. А Учкун Назаров пишет как по-русски, так и по-узбекски.

«Для меня не составляет труда написать на русском языке, но я предпочитаю писать на узбекском. Потому что узбекский язык обогащался за счет арабского и фарси и поэтому он чуть ли не самый богатый в Средней Азии. Нет мысли, которую невозможно было бы сформулировать на узбекском языке»...

По-узбекски читал он в Берлине отрывок из своего романа «Год скорпиона».

Только что в берлинском издательстве Dagyeli-Verlag вышел перевод этого романа на немецкий. Я поинтересовался у переводчицы Ингеборг Бальдауф, где она изучала узбекский, и выяснилось, что в Афганистане, где, как известно, живет немало узбеков. В Германии роман Назарова вышел, а вот об издании его в Узбекистане автору приходится только мечтать.

Слава Богу, что иногда Назарову удается работать по другой своей специальности – кинорежиссера.

«Я, когда пишу сценарий, допустим, для кино, - я пишу на русском языке, потому что в тех кругах, которые должны прочитать и мне ответить, много русских или русскоязычных: евреи, армяне, татары и т.д. ... И поэтому писать на узбекском, а потом переводить, это - муторное дело...»

Последняя работа Учкуна Назарова в кино - снятый в 1997 году совместный мароканско-итальянско-узбекский двухсерийный исторический фильм «Битва трех королей » с участием Клаудии Кардинале, Уго Тоньяцци и Омара Шарифа.

В странах постсоветской Центральной Азии еще долго будет невозможно зарабатывать на жизнь литературным трудом, и никто не строит на этот счет иллюзий. Поэтому Шербото Токомбаев, скажем, работает менеджером аккумуляторного завода, а Дидар Амантай - корреспондентом алма-атинского телевидения.

Как говорил филолог и востоковед, в недавнем прошлом посол Казахстана в Китае Мурат Ауэзов, любые литературные заботы вообще отступают перед угрозой национальных потрясений. В регионе остры споры о водных ресурсах, об использовании рек, которые текут через границы. Снова могут вспыхнуть в любой момент и межэтнические конфликты. Около миллиона казахов живет в Узбекистане, четыреста тысяч узбеков - на юге Казахстана, те и другие срываются с насиженных мест, а власти не могут справиться с потоками переселенцев, да часто и ничего не хотят для них делать. Взаимные территориальные претензии тоже не способствуют миру в регионе.

В такой ситуации серьёзной поддержки культуры, да еще и от властителей, занятых только укреплением собственной власти, ждать не приходится. Рассказывает Дидар Амантай:

«Ясно одно, что люди стали меньше читать, интересоваться литературой, и меньше выделяется денег на культуру. В Казахстане очень плохо с традицией меценатства. В основном бизнесмены спонсируют тех, кто приближен к власти. Нет среди бизнесменов знатоков искусства, и это очень печально еще и потому, что они сами не читают литературу, не смотрят кино. Думаю, что это, наверное, изменится со временем. Потому что без меценатства искусство никогда не выживет».

И все же что-то удаётся сделать самим деятелям культуры. Токомбаев, например, сумел создать киргизское отделение ПЕН-клуба.

Но вернемся в Берлин. Самый читаемый в Германии писатель из Центральной Азии – это Чингиз Айтматов. Популярен он, что называется, по старой памяти, так как много переводился в своё время в ГДР. Об Айтматове на одном из берлинских вечеров спросили и Шербото Токомбаева. Ответил он неожиданно для публики.

«Говорить о каком-то влиянии, я думаю, не стоит, потому что влияния Айтматова у нас в Киргизии сейчас практически как такового нету. Во многом потому, что его самого в Киргизии нет. Получается так, что сидеть где-то в одном месте и писать про другое, вспоминая что-то из прошлого, но, не видя реально, - это практически невозможно. По крайней мере, у него это не получается. То есть писатель может творить мир, а может описывать какой-то мир. Описательная часть творчества Айтматова очень сильна. Допустим, его повесть «Джамиля». Я считаю, что это действительно очень большое произведение. Но когда начинается какая-то игра словами, какие-то компиляции, - возникает надуманность, и такое творчество у нас, по крайней мере, не воспринимается. Я думаю, что он вот сейчас в Брюсселе или в Вене живет, так и писал бы о Вене или о Брюсселе...»

Серьёзно удалось озадачить и аудиторию, и переводчика также Шамшаду Абдуллаеву – пишущему по-русски поэту, эссеисту и кинокритику из Узбекистана, но при этом - лауреату российской литературной премии имени Андрея Белого. Экспериментальная проза Абдуллаева «Волшебный свет», потребовавшая как авторского устного предисловия, так и объяснений после чтения, показалась мне, как и многим слушателям ребусом. Я несколько примирился с этой прозой лишь после следующего комментария автора к своим текстам:

«Я до сих пор не нуждался в публике, и мой читатель был гипотетичным. Но все зависит от обстоятельств: если появится такая возможность, то я буду рад»...

Один из главных и печальных выводов, который я сделал для себя из рассказанного участниками берлинского фестиваля, - это то, что в бывших азиатских республиках СССР остановлен (надеюсь, что временно, так как книги пишутся) процесс чтения. Почти нет «толстых» журналов, очень мало издается художественной литературы... Это невосполнимая потеря для культуры, так как возврат к временам устного народного творчества, к временам «Манаса» и манасчи уже не возможен.

Но может быть отмирает в этом удушье то искусственное советское, что в обязательном порядке насаждалось когда-то сверху, а на смену ему придет нечто совсем другое, новое и сильное, о чем пророчествовал в Берлине Шамшад Абдуллаев?..

«Это просто фатально необходимо, чтобы появился кто-то, кто разобьет нам сердца. Молодое поколение. Я думаю, сто произойдет совершенно новый, какой-то особенный коллапс в среднеазиатской литературе. Я очень надеюсь, что это случится и надеюсь, что не будет препятствий, препон и трудностей, обыденных, моральных в осуществлении иллюзий этих людей.

Вот и все на сегодня о литературе Центральной Азии, представленной сегодня на Берлинском фестивале культуры «В стороне от Шелкового пути».