Интерес России к праворадикальным партиям в Европе появился не вчера, говорит политолог Петер Креко, глава базирующейся в Венгрии исследовательско-консалтинговой фирмы Political Capital. Уже с 2009 года аналитики компании обратили внимание на интерес Кремля к политическим течениям праворадикального толка в Восточной, а спустя некоторое время и в Западной Европе. О том, почему российское влияние на праворадикальные течения в ЕС на фоне усиления их роли в Европарламенте представляет собой риск для евроатлантической интеграции и интеграции внутри ЕС, Петер Креко рассказал в интервью DW.

DW: Крайне правые и крайне левые получили много голосов на выборах в Европарламент. Что это меняет в контексте их связей с Россией?

Петер Креко: Если посчитать всех депутатов от партий крайне левого и крайне правого толка, то получится, что у них порядка 25 процентов голосов в новом составе Европарламента. У них есть даже шанс возглавить три комиссии парламента. Марин Ле Пен, глава партии "Национальный фронт", хочет сформировать парламентскую группу в Европарламенте, собрав в ней представителей крайне правых партий, большинство из которых практически открыто выступают с пророссийских позиций. Ле Пен недавно посетила Москву, выступив с критикой в адрес ЕС. Одну из комиссий может возглавить еще один удобный для Кремля политик, Найджел Фараж, лидер UKIP ("Партия независимости Соединенного королевства").

В целом мы видим подъем политических сил, выступающих против ЕС внутри ЕС, многие из которых при этом поддерживают российскую позицию, и мы видим, что их связи с Кремлем становятся теснее. У России может появиться более сильный союзник в Евросоюзе, чем раньше.

- Но что конкретно нам следует ожидать от такого альянса?

- Россия старается усилить свои отношения с радикальными силами в ЕС, начиная с 2009 года, но особенно активно с момента начала украинского конфликта. Россия пыталась оказать влияние и на партии, находящиеся у власти, однако после начала конфликта дипломатические возможности сократились, поэтому теперь Кремль пытается сохранять свое влияние в ЕС через радикальные политические силы.

В целом, эти партии способны вносить дестабилизацию в работу ЕС и в трансатлантические отношения. Кто в апреле в Европарламенте проголосовал против резолюции, осуждающей агрессию России в Крыму? Крайне правые и крайне левые.

- А как вы объясняете себе то, что Москве симпатизируют радикальные политические течения с обоих крайних флангов? Скажем, в Германии это не ультраправые, неонацистские партии, а "Левая" партия, которая демонстрируют понимание позиции Кремля.

- Да, или вот греческая "Коалиция радикальных левых" - еще один хороший пример. Лидер коалиции Алексис Ципрас прямо назвал руководство Украины "фашистским", следуя риторике Кремля. Думаю, что парадокса тут нет, их всех объединяет враждебное отношение к США, к ЕС, к сложившемуся статус-кво. Только пришли они к этому разными путями: крайне левые проецируют свою любовь на ту Россию, какой она была в прошлом (в своей ностальгии по временам СССР), а крайне правые - на Россию современную с авторитарной, патриотичной, традиционалистской, христианской идеологией путинской России.

Но даже и эта доктрина амбивалентна, что видно по одному из центральных сегодня идеологов Кремля - советнику председателя Госдумы Сергея Нарышкина Александру Дугину. Он был одним из основателей Национал-большевистской партии с ее комбинацией из фашистских и большевистских идей, а сегодня сконцентрировался на идее евразийства.

- На днях вы опубликовали статью о венгерском политике Беле Коваче из праворадикальной партии "Йоббик". Власти Венгрии попросили Европарламент лишить его дипломатического иммунитета, чтобы предъявить ему обвинения в шпионаже в пользу России. Как вы трактуете этот эпизод?

- У нас недостаточно доказательств, чтобы что-то утверждать. Но свои хорошие отношения с Москвой Бела Ковач никогда не скрывал. Регулярно возникали подозрения, что деньги на укрепление партии "Йоббик" шли из Москвы через Ковача.

Однако это, как и обвинения в адрес Москвы в материальной поддержке праворадикальных течений в Европе, лишь заявления, подтверждений которым нет. Впрочем, куда важнее возможной материальной поддержки поддержка дипломатическая и медийная, налаживание связей и помощь в создании общих сетей. Тут Россия оказывает куда большую помощь, чем если бы ограничивалась чисто материальной поддержкой.

- А вы могли бы пояснить, что вы имеете в виду?

- Я имею в виду регулярные встречи между крайне правыми европейскими и российскими политиками, близкими к Кремлю олигархами и идеологами типа Александра Дугина. Такие встречи были в апреле в Брюсселе, в конце мая – в Вене. Российские масс-медиа дают массу времени политикам крайне правого толка из ЕС в своем эфире для критики ЕС и восхваления путинской России.

Но проблема же не в том, что депутаты Европарламента, скажем, от "Лиги Севера" (правопопулистская партия в Италии - Ред.) налаживают связи с политиками из России, а в том, что такие политики поддерживают внешнеполитическую точку зрения Москвы, которая противоречит точке зрения Евросоюза. Это не стратегия на взаимный выигрыш, а дипломатическая война, если хотите.

И самая большая проблема, что этот рост популярности крайне правых и их поддержка со стороны Кремля происходит в тот момент, когда сам Евросоюз, как кажется, слаб. Мы видели политическую слабость ЕС во время украинского кризиса, когда у Брюсселя не оказалось связного, последовательного плана действий в отношении Украины. Не стоит драматизировать ситуацию: более 70 процентов мест в том же Европарламенте заняли умеренные партии. Тем не менее, проблему укрепления связей между крайне правыми в ЕС и Россией не следует упускать из виду.