Сообщает наш московский корреспондент Анатолий Даценко:

"Одобрили единогласно"

"Совет Федерации одобрил поправки к закону "О СМИ" практически единогласно. "За" высказались 145 сенаторов, против – один, и двое воздержались. Почти также единогласно были одобрены сенаторами и поправки к закону "О борьбе с терроризмом", в частности, та, которая предписывает не выдавать родственникам для погребения тела террористов и не сообщать родным и близким покойных о местах их захоронения. Касаясь поправок к Закону "О СМИ", первый заместитель руководителя оборонного комитета верхней палаты Валерий Манилов подчеркнул, что они "поставят рамки перед информационным беспределом и консолидируют общество в деле борьбы с терроризмом".

Голосование в верхней палате российского парламента состоялось на фоне разгона милицией пикета активистов партии "Яблоко", протестовавших у стен Совета Федерации против принятия пресловутых поправок. Незадолго до задержания и отправки в милицейский околоток "яблочники" успели поделиться с журналистами своим видением проблемы. По их мнению, поправки к закону "О борьбе с терроризмом" отдают средневековьем и создают предпосылки для внесудебных расправ со стороны представителей силовых структур над любым гражданином или приезжим, поскольку будет действовать принцип – "нет тела – нет расследования". А разобраться в ситуации, а был ли убитый террористом, вообще не представится возможным. Что же касается поправок к закону "О СМИ", то, по мнению соратников Григория Явлинского, это явные элементы нарождающейся цензуры и признаки новых ограничений свободы слова в России.

Аналогичного мнения придерживаются и в Союзе журналистов России. Представители этой организации считают, что поправки изобилуют понятиями и понятийными выражениями, суть которых не раскрывается и не поясняется. Иными словами, от того, кто и как будет трактовать их смысл, может зависеть судьба того или иного средства массовой информации. Директор центра экстремальной журналистики Олег Панфилов по тексту поправок напоминает, о чем идет речь: не допускается распространение через СМИ информации, препятствующей проведению контртеррористической операции и создающей угрозу жизни и здоровью людей; или информации, содержащей высказывания, направленные на воспрепятствование проведению операции, на пропаганду или оправдание сопротивления ее проведению; также запрещается разглашение персональных данных о сотрудниках спецподразделений, о членах оперативных штабов по проведению операции и о лицах, оказывающих им содействие без согласия этих лиц. Наконец, не допускается использование СМИ для распространения сведений о технологиях изготовления оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ.

Олег Панфилов уверен, что речь идет о цензуре. Более того, Панфилов убежден, что процесс, что называется, пошел, и дело не ограничится одними лишь поправками к закону "О СМИ". Панфилов полагает, что скоро наверху заговорят и о необходимости принятия нового закона о средствах массовой информации.

Депутат Госдумы Сергей Ковалев считает принятые Думой и одобренные Советом Федерации поправки очевидным свидетельством возвращения власти к целому ряду старых советских традиций и попыткой Кремля потянуть туда же и все российское общество. Коллега Ковалева депутат Сергей Юшенков убежден, что поправки к закону "О СМИ" являются настоящей цензурой, направленной на законодательное воспрепятствование добросовестным журналистам объективно и честно освещать ход и последствия так называемой "контртеррористической операции", а реально – войны в Чечне. Вместе с тем, напоминает Юшенков, журналистам – "ретрансляторам мнения власти" – поправки дают "зеленый свет".

В России "закручиваются гайки"?

Джо Грёбель

, руководитель Европейского института средств массовой информации:

"Драматическая ситуация, сложившаяся в ходе освобождения заложников в Москве, безусловно, сказалась на положении, в котором находятся средства массовой информации в России. Но нельзя сказать, что ситуация изменилась принципиально - получило дальнейшее развитие то, что уже было начато. Прежде всего, следуя советской традиции - рефлекторно - власти, пытаясь управлять журналистами, нажимают на тормоз, ограничивают распространение информации, пытаясь создать в стране и за рубежом наиболее выгодное для себя впечатление".

"Обрезание" по Путину

На днях, как бы подтверждая сказанное исследователем, сам президент России дал красноречивый пример современной цензуры.

"Если вы христиане, то вы в опасности. Но если вы откажетесь от своей веры и будете атеистом, то, по их рассуждениям и установкам, вы тоже подлежите ликвидации. Вы в опасности. Если вы решите стать мусульманином, то и это вас не спасет, потому что они считают, что традиционный ислам тоже враждебен тем целям, которые они перед собой ставят. Вы и в этом случае в опасности. Если вы станете исламским радикалом и готовы сделать себе обрезание, то я вас приглашаю в Москву, у нас многоконфессиональная страна, у нас есть специалисты и по этому вопросу. Я порекомендую ему сделать эту операцию таким образом, чтобы у вас уже больше ничего не выросло", -

заявил в понедельник в Брюсселе на пресс-конференции Владимир Путин.

Однако, понимая, что слова об обрезании вряд ли могут усилить аргументацию президента России, доказывающего опасность исламского терроризма, да и вообще вряд ли уместны, помощники президента рекомендуют не давать этот скользкий медико-политический пассаж в новостных программах своих (официальных) российских телеканалов. В российские газеты он, однако, попадает и становится поводом для язвительных комментариев. Один из журналистов в Брюсселе заметил: то, что вызывает смех в коридоре разведшколы, вряд ли стоит повторять на международной пресс-конференции.

Советские традиции еще сильны

Джо Грёбель, руководитель Европейского института средств массовой информации, сравнивая шаги, предпринимаемые российскими властями, с тем, что сделали бы западные страны в такой же ситуации, говорит:

"Естественно, прежде всего, всегда возникает вопрос о соотношении безопасности и свободы слова, т.е. какую информацию, как, когда и в каком объёме нужно публиковать, чтобы не повредить, например, заложникам. Но, говоря о России, всё-таки нельзя забывать, что ещё десять лет назад нынешняя степень свободы была для российских журналистов невозможной. Естественно, и журналисты стали более профессиональными, и власти, работающие с прессой. Огромную роль играет и то, что все СМИ в России работают теперь в рыночных условиях. Не стоит забывать, что Россия за десять лет прошла путь, на который другие страны потратили десятилетия. Но именно потому, что этот путь занял всего лишь десять лет, столь сильны ещё советские традиции, советские рефлексы - особенно у силовых структур".

"Оружие массового поражения"

Алексей Симонов

, руководитель московского фонда защиты гласности, менее оптимистичен:

"Наиболее опасное положение для будущего прессы содержится в самом законе, а не в этих поправках. Мы просто прозевали, забыв о тактике нынешней администрации регулирования информационного поля с помощью законов напрямую к СМИ не относящихся. Вот, например, Закон "О терроризме", Закон "Об экстремизме", Закон "О наркотиках" – все они внутри содержат ограничения деятельности СМ. После выхода Закона "О наркотиках" в Закон "О СМИ" была внесена незначительная поправка. Сегодня ситуация с этими поправками просто вышла на поверхность. Опасность не в самих поправках. Очевидно, что некая договоренность между прессой и секретными службами, проводящими контртеррористическую операцию, должна существовать. Определенные стандарты взаимодействия должны быть определены. Однако эти поправки определяют действия только одной стороны, то есть средств массовой информации, и никоим образом не касаются действий другой стороны. При наличии такого рода ограничений естественно предположить, что сторона, проводящая контртеррористическую операцию, берет на себя обязательство по выдаче официальной версии происходящего. Ведь если обратить внимание на весь ход освящения событий трагедии на Дубровке, ни одного официального сообщения от пресс-центра штаба, никакого официального заявления сделано не было. Были иногда интервью с некоторыми лицами, обладающих официальными полномочиями, но не уполномоченными говорить от имени штаба или от имени руководства операцией. Вот эта сторона дела в поправках не упомянута, и, более того, четко не определены лица, которым будет предоставлено право судить о правильности или неправильности поведения СМИ в отношениях, урегулированных этими поправками. Здесь имеется широкое поле для произвола. В этом смысле хочу закончить цитатой Михаила Александровича Федотова, который сказал: "Закон, который четко прописан и имеет сбалансированность и разумную сосредоточенность на конкретных вещах – похож на точечное оружие. Закон, в котором не определены мотивы и исполнители – похож на оружие массового поражения". К сожалению, поправки в данном случае и есть оружие массового поражения. Они могут быть использованы для ухудшения положения прессы".

Виктор Агаев, НЕМЕЦКАЯ ВОЛНА