Озёра, взбудораженные криком.

Дороги смяты тяжестью колёс.

Перед тобой предстало новым ликом

Всё то, что ты познал и перенёс.

Яснее стали очертанья неба.

Ты за собой оставить не забудь

Воды и семь ломтей ржаного хлеба

Тем, кто решится на такой же путь.

Так искупи ж просроченное время,

Утерянные годы оправдай!

Опомнись, наконец! Стряхни былого бремя,

И воротись скорей в родимый край!

(перевод И. Грицковой)

Ингеборг Бахман родилась в 1926 году в Клагенфурте в Каринтии в семье школьного учителя. Писать Бахман начала, ещё будучи гимназисткой. Тогда появились её первые стихи, пятиактная драма в стихах и первые рассказы. С 1945 по 1950 год Бахман изучает право и философию, а затем германистику и психологию в университетах Инсбрука, Граца и Вены. В 1950 году она защищает докторскую диссертацию на тему "Критическое восприятие экзистенциальной философии Мартина Хайдеггера", в которой Бахман называет идеи Хайдеггера попыткой "соблазнить немцев мыслить иррационально".

Проработав год секретарём в американской оккупационной администрации в Вене, Бахман устраивается редактором на радиостанцию "Рот-Вайс-Рот". С 1953 года живёт в Италии и занимается исключительно писательской деятельностью.

В 1958 году в Париже она познакомилась с Максом Фришем. До 1963 года, пока длился роман с Фришем, она попеременно жила то в Риме, то в Цюрихе. Выйти замуж за Фриша Бахман категорически отказалась, считая, что замужество "невозможно для женщины работающей, думающей и имеющей собственные желания". В 1965 году поэтесса окончательно поселяется в Риме, где она останется до самой смерти.

"Признаюсь, я уже не знаю, почему я именно здесь живу, ведь я пишу о Вене. Или скажем так: когда я пишу, я больше в Вене, чем здесь. Признаюсь, что и люди здесь не лучше, чем где-либо в другом месте. Но: 5 минут на улице – и ты вдруг избавляешься от лёгкого безумия, от соблазна всё бросить. Признаюсь, люди здесь чуточку красивее и чуточку приветливее. Но ты ведь знаешь, что за этим кроется. Действительно ли знаешь? Ты ничего не знаешь. Мне достаточно того, что люди приветливы. Признаюсь, что здесь перестаёшь слишком серьёзно относиться ко многим вещам. Признаюсь, здесь я научилась общаться с другими. Я вновь научилась этому. Признаюсь, что, как только закрывается дверь в мою рабочую комнату, исчезают все сомнения относительно того, что размышления – это занятие для тех, кто один. Быть одному – это хорошая вещь".

На вопрос, почему она не живёт в Австрии, Бахман ответила:

"Мне нужна свобода. Много свободы. Я не хочу, чтобы мне затыкали рот. Вероятно, меня можно даже назвать борцом. Но главное, я хочу иметь возможность спокойно работать. Чтобы мне не мешали. Я сейчас всё чаще посещаю родителей в Клагенфурте, где я хожу на прогулки. Но мне так хочется покоя, и поэтому прибежище я пытаюсь найти в анонимности".

Литературную известность Бахман получила благодаря своей тщательно зашифрованной лирике, в которой поэтесса очень экспрессивным языком передаёт чувство экзистенциальной угрозы. Спасением для человека Бахман считает его желание вырваться из невыносимого настоящего в лучшее будущее.

Язык Бахман насыщен образами и метафорами, взятыми из мифов и сказок. Языку поэтесса придавала особое значение, считая что при написании произведения стоит прилагать усилия именно к работе с языком. По её мнению, "если язык писателя не обладает определённой силой, то и то, что писатель говорит, также не обладает никакой силой".

В ответ на критику относительно того, что её стихи слишком "зашифрованы" образами и символами, Бахман сказала:

"Язык – это уже само по себе нечто загадочное. Ведь когда пишешь стихи или прозу, "пользуешься" не языком. Языком пользуются журналисты или те, кто высказывает определённое мнение. Писатель просто не может "пользоваться" языком. Нестрой, по-моему, сказал однажды: "Я захватил пленника, и теперь он не отпускает меня". Конечно, это образ, но он даёт точное представление о совершенно ином отношении писателя к языку".

В 1957 году Бахман издаёт свой последний сборник стихов – "Заклинание Большой Медведицы". После этого она пишет исключительно прозу. Свой переход от лирики к прозе писательница объясняет так:

"Я всё ещё очень мало знаю о стихах. Но знаю, что необходимо подозревать. Я часто себе говорю: подозревай себя, подозревай слова, язык, углубляй своё подозрение. Чтобы в один прекрасный день возникло что-либо новое. Или же пусть вообще больше ничего не возникает".

Бахман считает, что задача писателя заключается в постижении истины. По её мнению, писатель должен видеть мир гораздо чётче, чем читатель. Он должен избегать фраз. Мир писатель должен видеть таким, какой он есть, и отражать его в своих произведениях, так чтобы и читатель смог увидеть мир таким, какой он есть. Впрочем, Бахман считала, что сам вопрос о задачах и роли художника ставится неверно.

"Меня давно уже раздражает такая постановка вопроса. По-моему, она не только принципиально ошибочна, но и свидетельствует о некоторой самонадеянности. Несмотря на то, что отдельные писатели очень интересно говорили о своих задачах, я лично не знаю, в чём они заключаются. Конечно, есть нечто, что каждый должен выяснить для себя: чем оправдывается твоя работа, чем ты её оправдываешь перед самим собой. Следует попытаться говорить не больше, чем ты можешь сказать, не заниматься какими-то внешними псевдопроблемами. Настоящие проблемы появляются совершенно иным способом, и они не подлежат дискуссиям на конференциях и конгрессах. Единственным ответом на них является работа: удачно написанное произведение".

И далее Бахман уточняет:

"По-моему, роль художника – это некая фикция. Художник может играть самые разные роли. Он может быть "совестью нации", может быть, однако, и политиком, пишущим стихи, или писателем, занимающимся политикой".

Бахман была идеалисткой, и нередко приходила от этого в отчаяние. Свою веру в возможность что-либо изменить она описала так:

"Я верю в нечто, что я называю "наступит день". И в один прекрасный день что-то произойдёт. Впрочем, наверное, ничего не произойдёт. Тем не менее, я верю. Если я перестану в это верить, я не смогу писать".

Мироощущение Бахман носит явно экзистенциалистские черты. Человек, по её мнению, находится под постоянной угрозой, ему приходится постоянно отбивать атаки. И всё завершается разрушением человека – физическим и духовным. Это ощущение Бахман выразила фразой, которая вызвала бурную дискуссию и которая оказала огромное влияние на всю послевоенную немецкоязычную литературу: "Где начинается фашизм? Он начинается в межчеловеческих отношениях... В этом обществе война продолжается всегда".

Подобное состояние Бахман объясняет тем, что общество навязывает нам клишированные представления о людях. Отсюда и невозможность преодолеть отчуждение в межчеловеческих отношениях.

"Я думаю, все книги говорят о неспособности людей понимать друг друга. Всё это мнимое понимание, которое называют открытостью, вовсе таковым не является. Понимания не бывает. Открытость – это не что иное, как недоразумение. В принципе, каждый остаётся наедине со своими не поддающимися никакому переводу мыслями и чувствами".

В 1971 году Бахман публикует книгу "Малина", единственный законченный роман из задуманного ею цикла "Виды смерти". Это пример беспощадного самоанализа в литературе. На внешне-сюжетном уровне это – история любовного треугольника (женщина меж двух мужчин). Героине не удаётся связать рациональную и эмоциональную стороны личности, поэтому, чтобы выжить, героиня "убивает" своё женское "я". Роман очень хорошо отражает и противоречивость натуры самой Бахман. Её приятель, профессор германистики Паоло Кьярини сформулировал этот так:

"Создавалось впечатление, что перед тобой двойственная личность. С одной стороны, она – очень женственная, очень чувствительная, очень тактичная. С другой стороны, она обладает мужским, философским умом. Поэтому в одной из своих работ я говорю об андрогинности Бахман".

В конце сентября 1973 года Бахман была доставлена в больницу с сильными ожогами, которые она получила во время пожара у себя в доме. Согласно одной из версий, она заснула с сигаретой в руке. Через три недели поэтесса умерла.

Щемящее чувство одиночества, которое Бахман испытывала всегда, ещё больше усилилось после смерти отца. Даже общение с друзьями было для неё мучительным. Приятельница поэтессы Эва фон Вайденбаум рассказывает:

"Мне кажется, в последние месяцы перед несчастным случаем, Ингеборг Бахман чувствовала себя очень одинокой, поскольку в тот момент не было ни одного человека, который мог бы её поддержать во время траура по отцу. Это одиночество оказалось роковым. За день до случившегося я была у неё, но она была в постели. Поскольку она придавала большое значение своему внешнему виду, она не захотела выйти ко мне. Она была очень одинокой и страдала от этого".

В своём творчестве Бахман мастерски сочетала богатую символикой образность с абстрактной рациональностью и точностью языка. Всё творчество Ингеборг Бахман пронизано страстным желанием вырваться из одиночества.

Не три глаза! Пусть истина незрима –

Держи ответ, не бойся ничего.

Она восстанет из огня и дыма

И камень сдвинет с гроба твоего.

Так постепенно прорастает семя,

В палящий зной сухой асфальт пробив.

Она придёт и оправдает время,

Собой твои утраты искупив.

Ей нипочём пустая позолота,

Венки из лести, мишуры хвальбы.

Она пройдёт сквозь крепкие ворота,

Переиначит ход твоей судьбы.

И словно рана, изведёт, изгложет,

Иссушит, изопьёт тебя до дна.

И все твои сомненья уничтожит,

Одним своим значением сильна.

Неверный свет реклам. Холодный город.

На площадях широких – ни души.

В дыму и гари задохнулся голубь.

Остановись, подумай! Не спеши!

Не сосчитать багровых кровоточин.

Они давно горят в твоей груди.

Пусть этот мир обманчив и порочен,

Постигни правду, истину найди!

(перевод И. Грицковой)

Клаудиа Кушински-Валлах