Доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН, профессор Борис Колоницкий в интервью DW рассказал о том, какие мифы бытуют сейчас в России о Ленине, об Октябрьской революции 1917 года, об интерпретации этого события российской властью и извечном желании россиян иметь "доброго" царя.

DW: Господин Колоницкий, выступая в Берлине, вы назвали Россию "страной с непредсказуемой историей". Какие мифы о революции 1917 года в ходу сейчас?

Борис Колоницкий: По-прежнему жива советская конструкция истории. Люди уверены, что они все знают об этой революции. В Советском Союзе, как вам известно, невозможно было жить, не зная что-то про 1917 год. Это было просто исключено. Шалаш Ленина… Свержение царизма… Штурм Зимнего… Залп Авроры… Смольный… Ленин… Ленин… Ленин… В какой-то степени это продолжает жить и сейчас, хотя знак оценки меняется. Ленин из "всемогущего хорошего", из Демиурга, создающего новый и светлый мир, становится фигурой негативной, он дьяволизируется. Но все равно Ленин остается в центре повествования. Оно остается Ленино-центричным, большевики-центричным и, если угодно, Петроградо-центричным. А это - искажение истории.

- Если это так, если Ленин превращается в антигероя, то почему его до сих пор держат в мавзолее?

- Он не всегда превращается в антигероя. Я не помню точно цифры, но, если не ошибаюсь, около половины россиян положительно оценивают Октябрьскую революцию. Другое дело, что именно они считают положительным. Для одних это - революция освобождения, для других - путь к созданию новой великой империи. И отношение к Ленину не всегда негативное. А вопрос о мавзолее я считаю частью упрощенной квазипроработки истории. Намного важнее другие вопросы, а не то, лежит он в мавзолее или нет.

- Если, как вы говорите, 50 процентов позитивно оценивают события октября 1917 года, то почему нынешние власти не пользуются этим рычагом, как они это делают в случае с победой над Гитлером? Напротив, вы цитируете российского президента, считающего, что революция была чуть ли не "кинжалом в спину"?

- Но он ведь не сказал, кто ударил кинжалом в спину! В основе такого подхода лежит версия, которую изложил Николай Яковлев в книге "1 августа 1914 года". Он дает такую интерпретацию: русская армия сражалась хорошо и замечательно, но вот либералы, масоны, буржуазные политики свергли царизм, тем самым совершив антинациональное действие, а большевики, придя к власти, совершили патриотический акт. Такая интерпретация многих устраивала, и отчасти она фактически используется и сейчас. Легенда об ударе кинжалом в спину отнюдь не всегда антибольшевистская. Иногда она антилиберальная, иногда антизападная.

- И все же. Чем, на ваш взгляд, является сегодня Октябрьская революция для российской власти, лично для Путина?

- Вы неправильно ставите вопрос. Вы ставите вопрос так, как будто Путин - интеллигент, который хочет точно сказать, что было в прошлом. Путин - прагматик и очень неплохой политический тактик. Его постоянная задача - все время создавать максимально широкую коалицию. Ему кажется, что особый вариант памяти о Второй мировой войне способствует созданию коалиции, а память о революции и гражданской войне - это проблемный инструмент.

- Но ведь в любой момент взгляд на революцию 1917 года может измениться. Не так ли?

- Очень может быть. Это зависит от многих факторов. Среди молодежи в России, например, сейчас широко распространены левые настроения. Многие студенты, которых я встречаю, придерживаются левых взглядов. Может быть, это возрастное. Но многое зависит и от политического контекста, от противоречий, которые есть. Еще одна причина - неправильное преодоление прошлого.

- Преодоление прошлого - это то, что составляет сущность современной Германии. В России оно вроде бы тоже началось - во время перестройки. Но потом тема заглохла. Почему?

- В Германии используется термин, который мне очень нравится: проработка прошлого. Это предполагает очень большую работу. Что же касается периода перестройки, то я с вами не согласен. Не было ничего. Было тупое антикоммунистическое противопоставление хорошего настоящего плохому советскому прошлому. Людей, которые не нравились, назвали "совками", потом - "ватниками". И по сей день в стране не ощущается ответственность за собственную историю.

- В одной из ваших работ вы рассказываете о том, что даже после свержения царизма революционные массы в 1917 году не могли себе представить государство без государя, пусть даже избранного на какое-то время. Насколько такие настроения актуальны для сегодняшней России?

- Актуальны. Впрочем, "революционные массы" не обязательно хотели большевиков. Представьте себе ситуацию в то время. Пал царизм. Мир, который кому-то нравился, а кому-то нет, был привычным. А тут возник совершенно новый мир. Поэтому и в самом деле были такие настроения: нам, мол, нужна демократическая республика с хорошим царем. Это не значит, что такие люди были монархистами. Но об определенном уровне авторитарного сознания это говорит.

Авторитарное сознание присуще и современной России. Но я бы не говорил в этой связи только о президенте Путине или его сторонниках. Ключевая проблема в том, что многие люди, субъективно считающие себя демократами, тоже хотят сильного лидера. И многие партии в России, декларирующие свой демократизм, построены по авторитарной схеме. Гражданское общество тоже не всегда может быть неким противоядием. Вопрос в том, как организовано гражданское общество, как организован протест. Если все это происходит - а так оно и есть - вокруг так называемых харизматиков, сильных вождей, то это - та же проблема.

Эта беседа состоялась в Берлине в 2017 году. 
Редакция сочла возможным повторить это интервью в котексте 150-летия Ленина.

Смотрите также:

Женщины и революция