В местах принудительного содержания в Беларуси применяются жестокое, бесчеловечное, унижающее обращение, и факты эти не расследуются. Таковы выводы мониторинга мест лишения свободы, проведенного правозащитным центром "Весна" и представленного в Минске в Международный день прав человека 10 декабря. Подробности - в интервью DW с одним из авторов мониторинга правозащитником Павлом Сапелко.

DW: Какие нарушения прав заключенных вы считаете вопиющими?

Павел Сапелко: Трудно выделить основное и второстепенное, важно все, и многое взаимосвязано. Например, свобода от пыток, жестокого бесчеловечного обращения зависит напрямую от возможности заключенных подавать жалобы или обращаться с заявлениями в компетентные органы.

В первую очередь мы говорим о гражданских правах заключенных. Например, питание - это вопрос социально-экономический, но иногда он переходит в плоскость гражданских прав. Потому что еда, которой зачастую кормят заключенных, - форма жестокого или унижающего обращения.

- Меняется ли ситуация, к лучшему или к худшему?

- В некоторых местах принудительного содержания наметился некий прогресс, но ситуация в целом по-прежнему вызывает беспокойство. Количество заключенных в стране уменьшается, и это, казалось бы, должно сопровождаться улучшением положения оставшихся. Физически больше места, больше средств на питание, медобслуживание. Но тенденции к улучшению мы не видим.

Есть свидетельства о том, что, например, в камере площадью 5 квадратных метров находится три человека, часто нет средств гигиены, нет возможности справлять естественные надобности и принять душ в пристойных условиях, отсутствует вентиляция и неисправна канализация, нет питьевой воды, конструкция окон не предполагает нормального освещения, а то, что называется санузлом, находится рядом со спальным местом и столом, за которым едят.

Есть свидетельства заключенных, что спать порой приходится на так называемой "сцене", где одновременно помещается восемь человек, а в камере их 15. Остальные спят на бетонном полу, и матрасов на всех не хватает. В некоторых камерах летом плесень, зимой иней, грибок. Медпомощь часто оказывается несвоевременно и не в надлежащем объеме. Нарушаются также трудовые права. Например, за месяц работы заработок 3,5 доллара, из которых 2,3 перечислены на счет тюрьмы за коммунальные расходы.

Все это свидетельствует об отсутствии надлежащего понимания лишения свободы просто как лишения свободы, а не как инструмента жестокого обращения. Вывод основан на мониторинге не только классических мест лишения свободы, но и спецучреждений для несовершеннолетних, и лечебно-трудовых профилакториев, где страдающих алкогольной и наркотической зависимостью фактически держат в заключении.

- Считается, что в Беларуси нет общественного контроля за местами лишения свободы, но формально он есть в виде общественных наблюдательных комиссий (ОНК).

- Тут ключевое слово "формально". В ОНК входят представители общественных объединений, зарегистрированных в Беларуси. Но правозащитники входят только в одну комиссию в Могилеве. В лучшем случае в ОНК - представители женских, религиозных или ветеранских организаций. Они не настроены на реальный контроль. Переписка заключенных и ОНК цензурируется наряду с обычной.

ОНК не вправе принимать жалобы, не поставив об этом в известность администрацию, посещать в любое время любую колонию, встречаться с заключенными в условиях, когда разговор не прослушивают. Де-юре права комиссий выхолощены, даже при их желании что-то изменить, это невозможно. По их отчетам видно, что нарушений они не находят. Например, ОНК посещала минский СИЗО N1 после гибели заключенного, но этот факт ею не зафиксирован.

Важно, что контроль даже ОНК не предусмотрен, если речь идет о содержащихся под стражей во время следствия или о задержанных, об административно осужденных, о заключенных ЛТП, детских образовательных спецучреждениях, а также отбывающих наказание в СИЗО.

- В плане контроля ситуация ухудшается?

- Да. Раньше, например, представители Белорусского Хельсинкского комитета посещали колонии и хоть в как-то помогали заключенным, а сейчас большинству даже зарегистрированных общественных организаций ответят, что формой общественного контроля является участие организации в деятельности ОНК. Но, например, ПЦ "Весна" лишен регистрации в Беларуси, поэтому даже пытаться нечего попасть в эти комиссии.

Я лично пробовал получить разрешение посетить даже не тюрьму или колонию, а детское закрытое спецучреждение для правонарушителей в возрасте от 11 до 18 лет. Причем, они в ведении не МВД, а Минобразования. Я подчеркивал, что моя цель - посмотреть столовые, спальные места, комнаты реадаптации, штрафные изоляторы, как одеты эти дети. Но мне отказали. В то же время сайты этих учреждений открыты. Видно, что дети ходят в камуфляже, лица их не скрыты.

- А как вам вообще удается мониторить ситуацию?

- Самый объективный способ - системный опрос 10 бывших заключенных из каждого учреждения. Если их свидетельства совпадают и подтверждаются письменно (переписка заключенных с родственниками и госорганами), то нет оснований сомневаться в их достоверности.