Намеченная в Брюсселе ориентировочная дата вступления Сербии в ЕС - 2025 год. Однако до этого времени Белграду еще предстоит проделать огромную работу. В интервью программе DW Conflict Zone премьер-министр Сербии Ана Брнабич рассказала о том, что делают власти страны, чтобы уложиться в наченный Евросоюзом срок.

Deutsche Welle: Одним из условий вхождения Сербии в ЕС является подписание юридически обязывающего соглашения о мирных отношениях с Косово, провозгласившего независимость в 2008 году. Вы никогда этого не признавали. Мирные переговоры то начинались, то прекращались. То они есть, то их нет. Почему Евросоюз должен заниматься всеми этими распрями и разногласиями, которые у вас есть с Косово? Вы представляете собой слишком большую проблему для ЕС, не так ли?

Ана Брнабич: Я думаю так: насколько мы заинтересованы стать членом ЕС, настолько и ЕС заинтересован в расширении за счет балканских стран. Я считаю, что Европейский союз, в самую первую очередь, - это проект по продвижению мира, причем успешный, потому что в Европе впервые в истории вот уже очень давно царит мир.

- Да, но Брюссель четко дал понять: ЕС не сможет и не станет принимать вас, если останутся разногласия с Косово. Глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер говорил об этом в прошлом году. Это достаточно ясная позиция, не так ли?

- Достаточно ясная.

- Если вы не разрешите этот вопрос, вы не попадете в ЕС, не так ли?

- И я считаю это нормальным. Я думаю, что это обычный способ. Если бы я была ЕС, я бы тоже этого требовала.

- Но вы не разрешите этот вопрос в ближайшее время. Вы же сами это признавали. То есть, реальной перспективы войти в состав ЕС в обозримом будущем у вас нет.

- Я категорически не соглашусь с вами. Потому что, во-первых, самая ранняя возможная дата для вступления Сербии в ЕС - 2025 год. К 2025-му году, я считаю, есть возможность, что мы подпишем долгосрочное соглашение с Приштиной о нормализации отношений. 

- Так ли это? На данный момент ничто на это не указывает.

- Я не говорю, что это случится. Я говорю, что Сербия считает это своим долгом. Но это зависит не от одной только Сербии. Это зависит и от Приштины, и от наших союзников. Так что я думаю, что мы движемся в направлении ЕС. Что важно для меня, так это то, что мы действительно проводим все реформы, необходимые для того, чтобы мы как общество - в политическом и экономическом смысле - были готовы стать частью ЕС.

- Давайте поговорим о свободе прессы. Одной из вопиющих ошибок вашего правительства стал отказ защитить свободу слова. В феврале комиссар Совета Европы по правам человека заявил, что атмосфера, в которой журналисты работают в Сербии, достаточно серьезно ухудшилась, особенно этому поспособствовала травля в отношении журналистов, некоторые политики называли их предателями, иностранными агентами и наемниками. Вы отрицали все это, но Европа ваши опровержения не принимает.

- Так, во-первых, в Сербии есть свобода СМИ.

- Никакой травли в отношении журналистов?

- Я слышу критику в отношении президента, себя самой, правительства каждый божий день в СМИ, как это и должно быть в демократическом обществе.

- Месяц назад официальный представитель Агентства секретной информации Марко Парезанович заявил, цитирую: "Самая большая угроза для Сербии - это иностранные агенты, которые работают в СМИ, неправительственных организациях и оппозиционных партиях". Это же просто клевета - говорить об иноагентах в СМИ, когда этому нет доказательств.

- Это просто смешно. Цитировать одного представителя власти с конференции, где президент Сербии говорил об угрозах и я говорила об угрозах. Президент и премьер-министр говорили об угрозах, а это миграция, терроризм, кибербезопасность, и Косово, и Метохия. И никто не приводит реальные цитаты сербских политиков, где не было речи о том, что проблема - в СМИ.

- То есть, вы считаете, что фраза вырвана из контекста.

- Я думаю, что два самых высокопоставленных сербских политика заявили, что является угрозой. И все, кто это игнорирует, чтобы взять слова одного госчиновника и передернуть их...

- Также вам еще предстоит пройти долгий путь в вопросах военных преступлений, и то, как вы решаете эти вопросы, по-прежнему не устраивает ЕС.

- Ну, ЕC… ЕC, конечно, не на 100 процентов доволен нашими результатами...

- Неманья Степанович из Центра гуманитарного права в Белграде говорит: "Сербия не сдвинулась ни на дюйм со времен войны в 1990-х. Один за другим выходят на свободу военные преступники, их торжественно встречают в правительстве, и они возвращаются на госслужбу".

- Ну, я же говорю вам, что это неправда. Так что он может говорить все...

- То есть, он не знает? Он не знает, о чем говорит?

- Я не согласна с ним. И утверждать, что Сербия ничего не сделала, - это немыслимо.

- Я не говорил, что Сербия ничего не сделала. Я говорю, что, согласно ЕС, она сделала недостаточно.

- Сделала недостаточно. Хорошо. Возможно, мы можем делать больше. И мы сделаем, чтобы гарантировать верховенство права в Сербии и чтобы разобраться с прошлым и повернуться к будущему. Сербия сделает то, что должна. Но я бы на самом деле предупредила всех, что нужно смотреть не только на Сербию, но и на то, что делают другие страны в регионе.

- Сделать то, что должно быть сделано, включает для вас признание того, что резня в Сребренице в 1995 году была геноцидом? В мае прошлого года вас попросили в Совете Европы признать Сребреницу геноцидом. Вы этого не сделали. Вы готовы сделать это?

- Нет, я не считаю, что это ужасное преступление, резня в Сребренице, было геноцидом.

- Вам должно быть известно, что, пока вы не признаете геноцид, ваши шансы на вступление в ЕС крайне малы, не так ли?

- Нет, я этого не знаю. Это было страшное преступление, военное преступление. И я не в восторге от этого. Это не было сделано во имя сербского народа, и Сербия не может... Сербов нельзя коллективно обвинять в том, что там произошло.

- Два суда - Международный трибунал по бывшей Югославии и Международный суд ООН - постановили, что это был геноцид.

- Да.

- Но вы этого не признаете.

- Я не считаю, что это был геноцид.

- Вы переписываете историю, не правда ли? Вы пытаетесь переписать историю.

- Я не считаю, что это был геноцид. Я думаю, что это было страшное, ужасное преступление, но геноцид - это когда вы уничтожаете все население - женщин, детей, а этого не было в этом случае.

- В 2004 году председательствующий судья Международного трибунала по бывшей Югославии заявил: "Стремясь уничтожить часть боснийских мусульман, отряды боснийских сербов совершили геноцид. Они преследовали цель истребить 40 тысяч боснийских мусульман, проживающих в Сребренице, группе, которая была символом боснийских мусульман в целом". Вот почему это было названо геноцидом.

- Да.

- И если вы не можете признать этого, почему тогда... 

- Я признаю, что это было ужасное преступление. Сербия выдала человека, которого был обвинен в этом военном преступлении. Мы выдали этого человека. Его судили. Сейчас он в тюрьме.

- Но вы не собираетесь признать то, что Совет Европы просит вас признать.

- Что это был геноцид.

- Да.

- Я же говорю, это было ужасное преступление...

- Для вас это красная черта, правда?

- Я же говорю...

- Вы никогда не сделаете этого.

- Я уже ответила вам.

Смотрите также: