Газета Financial Times Deutschland пишет:

То, что происходит сегодня в сирийской столице Дамаске, выходит за рамки покушения на нескольких функционеров режима - это поворотная точка. Сомнения тех, кто до сих пор не мог или не хотел в это поверить, в минувшую среду, 18 июля, должны были исчезнуть - конец режима Асада неизбежен. Более того, он придет быстрее, чем многие наблюдатели еще недавно считали возможным.

Тему продолжает газета Die Welt:

Вопрос уже не в том, переживет ли режим Асада восстание, а в том, когда он падет, и что за этим последует. Вот только то, что сирийская гражданская война может завершиться миром и всеобщим прощением прежних обид, не укладывается в местные традиции обращения с побежденными.

Газета Frankfurter Allgemeine анализирует ситуацию:

Асад давно уже был бы смещен, если бы не три упрямо поддерживающие его союзника: Россия, Иран и Китай. У всех трех есть различные, однако, с их точки зрения, веские причины вести себя таким образом. Причины эти далеки от норм морали, они находятся в области realpolitik. Не последнюю роль тут играет опасение за свое влияние в регионе в случае падения режима Асада.

Особенно это справедливо для Москвы, тесно связанной с Дамаском с далеких советских времен, и для Ирана, для которого смена власти означает потерю рычагов влияния не только в самой Сирии, но и в Ливане, и даже в Палестине, вплоть до Сектора Газа.

Однако и те, кто поддерживают оппозицию (как повстанцев в районе боев, так и оппозиционный Сирийский национальный совет), тоже не моральные апостолы. Саудовская Аравия, цитадель суннитского ислама, считается нарушителем прав человека первого разряда и к тому же противником демократических институтов везде, где она может оказывать влияние с помощью денег, поддерживая распространение ваххабизма.

Недалеко ушли от нее и союзники сирийской оппозиции меньшего масштаба, представители богатого нефтью Персидского залива, для которых режим Асада - настоящее бельмо на глазу. Взаимное неприятие Эр-Рияда и Дамаска уже давно является одной из констант ближневосточной политики.