Отличительной особенностью Центральной Азии является чрезвычайно уязвимый характер ее экосистем. Беспрецедентное в современной истории по своим масштабам развитие орошаемого земледелия в бассейне Аральского моря превысило возможности экосистем и привело к их разрушению. Интенсивный забор воды вызвал падение уровня Аральского моря на 19 метров и сокращение его объема на 75 процентов. К концу 80-х годов море практически перестало существовать, что привело к целому ряду негативных последствий: резкое снижение качества воды и связанное с этим ухудшение здоровья населения, увеличение площади пустынь, засоление и заболачивание почв, ухудшение климата. Эти и другие данные содержатся в докладе Регионального Экологического Центра Центральной Азии, изданном при поддержке ЕС. На минувшей неделе в Бухаре прошла международная конференция по проблемам Аральского моря.

То, что уровень Аральского моря из-за развития орошаемого земледелия в пустыне Центральной Азии несколько снизится, было понятно давно. Однако – чего там мелочиться – в середине 50-х годов казалось, что запасы воды в Амударье и Сырдарье, втекающих в Арал, безграничны, поэтому вопрос о ее экономии при строительстве оросительных систем не учитывался вовсе. В результате сегодня из рек забирается примерно вдвое больше воды, чем это необходимо. Лишняя, неиспользованная вода либо испаряется, либо уходит в землю. Следствие этого широко известно: за последние полвека уровень Аральского моря катастрофически упал. Говорит Антуан Семпер (Antoine Sempere), член INTAS - международной Ассоциации ЕС по содействию сотрудничеству с учеными новых независимых государств бывшего Советского Союза:

«Бассейн Аральского моря – это проблема, которая решена уже не будет никогда. Уровень моря никогда не вернется к отметке начала 50-х годов. И причина здесь проста: это море, то есть, точнее говоря, это озеро слишком плоское, его глубины недостаточно, чтобы действительно считать его морем. Даже если взять и вылить в него обратно всю ту воду, которую выкачали для орошения полей, даже тогда оно не сможет прийти в себя, потому что геологическая структура его дна нарушена».

Проблема в том, что вода до Аральского моря даже и не доходит. Кроме того, тут неизвестно, что лучше, что хуже, потому что реки Амударья и Сырдарья только увеличили бы количество растворенных в Арале пестицидов и соли, что нанесло бы Аралу дополнительный вред. По мнению ученых, море пропало окончательно. Единственным утешением, говорит Антуан Семпер, тут может служить лишь тот факт, что оно и так – даже и без участия людей – по природе своей чрезвычайно нестабильно. Ведь Аральское море – это ничто иное, как лагуна, плоский бассейн, который долго существовать не может. Поэтому особого ужаса плоды буйной фантазии газетных карикатуристов и журналистов - вроде кораблей, застрявших на дне высохшего моря – у Антуана Семпера не вызывают. Вот что его беспокоит всерьез – так это пестициды и гербициды с хлопковых и рисовых полей. Они отравляют воду.

«Проблема с такого рода загрязнением вот какая. Даже если бы вдруг было принято решение заменить вредное для окружающей среды производство хлопка на какое-нибудь более чистое – например, на производство риса, кукурузы или подсолнечника, то любое такое улучшение было бы осуществить крайне трудно. Дело в том, что вода, почва, а с ними и то, что там растет, отравлены сейчас до такой степени, что эти рис или кукуруза были бы опасны для здоровья человека».

Именно поэтому все большее значение приобретают исследования в области новых методов земледелия. Однако это - бег наперегонки со временем, поскольку в результате испарения воды в почве накапливается соль. И тогда на ней уже ничего не растет. Огромные участки земли стали за последнее время неплодородными. Тем самым вопрос о преобразовании сельского хозяйства в регионе становится все более насущным. В опасности находится также и само хлопководство. Дело в том, что до начала 50-х годов гигантский водный бассейн Аральского моря был в состоянии смягчать тяжелый климат Центральной Азии. Сегодня это уже не так. Поэтому среднегодовая температура падает, а число заморозков в году растет. Нежные хлопковые ростки переносят холод с трудом. Если морозы начинаются слишком рано в году, то урожай, считай, погиб. Вторая важнейшая область исследования ученых – это снабжение жителей региона водой. Антуан Семпер:

«Важнейшей проблемой на настоящий момент является в первую очередь чистая питьевая вода. Сельское хозяйство еще, может быть, и можно преобразовать, но вот чего действительно не хватает – это чистой питьевой воды. Миллионы людей в Центральной Азии пьют загрязненную воду и живут в чрезвычайно неблагополучных экологических условиях. Это значит, что и дети тоже вдыхают вместе с пылью вредные вещества с хлопковых полей».

Последствия этого ужасны: детская смертность в регионе – самая высокая в мире. Единственным выходом было бы доставать чистую грунтовую воду с глубины в 400 метров, но это – слишком дорого и слишком сложно технически. И тем не менее, наиболее интенсивные научные исследования ведутся сейчас как раз в этом направлении.

Горящие торфяники наносят непоправимый вред природе и здоровью людей.

Когда где-нибудь в США, Бразилии или Юго-Восточной Азии начинаются лесные пожары, сообщения об этом переполняют страницы газет и журналов, особенно, если пожары сопровождаются человеческими жертвами. А вот о тлеющих торфяниках доводится слышать чрезвычайно редко. Пять лет назад, когда клубы дыма от горящих в тропиках торфяников вызвали панику среди населения Индонезии, Малайзии и Сингапура, об этом было заговорили в средствах массовой информации. Затем, месяцы спустя, наступил сезон дождей, огонь был по большей части потушен, и тема казалась исчерпанной. А между тем пожар в регионе продолжается.

Торфяники горят не только в тропических лесах Юго-Восточной Азии. Такие пожары были уже и в России, и в Южной Америке, однако с существенно менее серьезными последствиями, чем в Индонезии. Дело в том, что толщина торфяников достигает в Индонезии 40 метров, тогда как в России или, скажем, в Германии она не превышает 2-3 метров. И случись такой пожар где-нибудь в Европе, он, скорее всего, был бы быстро потушен, потому что здесь есть и вода, и развитая инфраструктура. А вот во влажных тропических лесах, на Суматре или Борнео нет ни того, ни другого. Поэтому торф там горит, пока его не потушит дождь. Иногда пожары длятся долгие месяцы. Приват-доцент мюнхенского университета, доктор Флориан Зигерт (Florian Siegert), который вместе с коллегами из Индонезии занимался исследованием пожаров 97-98 годов, говорит о катастрофических последствиях этого явления для окружающей среды:

«Во-первых, в атмосферу выбрасывается большое количество углекислого газа, CO2. А углекислый газ – это вредный парниковый газ. Он способствует потеплению климата. Мы подсчитали, что углекислый газ, образовавшийся только от торфяных пожаров 97-98 годов, составил до 40 процентов от общего его объема на земле. Это чрезвычайно много, в особенности, если учесть, что площадь огня была совсем не большой».

Во-вторых, добавляет Флориан Зигерт, пожары наносят значительный вред здоровью людей. Масштабы этого вреда будут проявятся в полной мере через несколько лет.

«Люди неделями, а то и месяцами вдыхали ядовитый дым. Дети от этого заболевали, многие пожилые люди даже умирали. Горящие торфяники наносят организму больше вреда, чем 60 или даже 80 выкуренных в день сигарет».

Пожары 97-98 годов в Индонезии были самыми большими за всю человеческую историю. Однако не исключено, что в нынешнем году этот печальный рекорд будет побит. И виновата здесь вовсе не сухая погода. Причиной пожара в большинстве случаев бывает поджог. Индонезийские крестьяне пытаются таким образом нелегально увеличить площадь своих плантаций, что приводит не только к разрушению природы и здоровья людей. В опасности находится влажный тропический лес как таковой.

«Там есть множество видов животных и растений, которые пока еще даже неизвестны науке, масса лекарственных растений, которые гибнут еще до того, как их исследовали и описали ученые. Я считаю очень важной задачей защитить эти леса – влажные тропические леса не только в Индонезии, но и в других регионах земли. А для этого необходимы денежные средства. Нужно помочь деньгами, иначе индонезийцы просто уничтожат огромные лесные пространства, чтобы на их месте устроить плантации или другие сельскохозяйственные угодья».

В Малайзии, особенно в малазийской части острова Борнео уже сегодня видны следы наступления цивилизации. Там не бывает торфяных пожаров, потому что там просто больше нет торфа. Но образовавшиеся площади по крайней мере используются в сельскохозяйственных целях. В Индонезии это, увы, не так. Там на месте сгоревшего торфа остается просто пустырь.

Экологические новости недели

НОВОЕ НЕФТЯНОЕ ПЯТНО ПРИБЛИЖАЕТСЯ К ИСПАНСКИМ БЕРЕГАМ

Спустя почти пять месяцев после аварии нефтяного танкера «Престиж» у северо-западного побережья Испании на Галисию надвигается новая волна нефти. Согласно наблюдениям с воздуха, самое большое пятно имеет площадь десять километров на 300 метров и находится в настоящий момент в 100 километрах от берега. В радиусе трех миль от того места, где затонул «Престиж», образуются все новые пятна нефти. Испанские власти опровергли показания летчиков, ссылаясь на то, что после аварии танкер был тщательно загерметезирован и все щели закрыты.

ЗАГРЯЗНЕНИЕ СЕМИ ПЛЯЖЕЙ МЕКСИКИ ДОСТИГЛО НАИВЫСШЕЙ СТЕПЕНИ

Об этом на минувшей неделе объявило правительство страны. Четыре пляжа расположены на тихоокеанском побережье, три – в штате Веракруз, на побережье Мексиканского залива. Содержание бактерий в морской воде в настоящее время столь высоко, что купание может нанести здоровью людей серьезный вред.

80 МИЛЛИОНОВ ПЧЕЛ НА СВОБОДЕ

В американском штате Флорида потерпел аварию грузовик, который вез пчел на фруктовые плантации на север штата. По сообщениям газет, 82-летний водитель грузовика потерял контроль над автомобилем после того, как у него лопнула шина. Грузовик перевернулся, водитель погиб, а пожарники в специальных костюмах напрасно пытались остановить пчел, заливая машину пеной. После многочисленных болезненных укусов им пришлось сдаться.