Независимый профсоюз журналистов - первый в истории современной России - был создан в марте 2016 года после нападения на журналистов и правозащитников на границе Чечни и Ингушетии. Тогда неизвестные избили их и сожгли автомобиль. Виновных не нашли, а расследование, по данным профсоюза, заморожено. Сейчас в профсоюзе более 350 человек, включая журналистов "Ведомостей", "Коммерсанта", "Новой газеты" и "Медузы". DW побеседовала с одним из его основателей, журналистом Павлом Никулиным о том, как изменилось положение сотрудники СМИ в России за эти два года.

DW: Сейчас Гагаринская межрайонная прокуратура Москвы начала проверку профсоюза. Это связано с тем, что вы активно поддерживали Али Феруза и других журналистов?

Павел Никулин: Думаю, что это совпадение. Нам указали на технические ошибки в документах, сейчас мы их устраняем. Хотя, конечно, ничего исключать нельзя. Мы все прекрасно знаем, что тот арсенал, который есть даже у прокуратуры, способен парализовать работу гигантской общественной организации, что уж говорить о нашем маленьком профсоюзе.

- В международном индексе свободы прессы Россия стоит на 148-м месте - между Мексикой и Таджикистаном. Как вы сами оцениваете положение журналистов в стране?

- Скажем так - мне бы хотелось, чтобы журналисты стали привилегированной группой, как полицейские или депутаты, чтобы нас тоже нельзя было бить. А это происходит часто.

- Для чего журналистам нужен отдельный профсоюз?

- Мне кажется, цензура в России тесно связана с нарушением трудовых прав. Очень сложно заставить журналиста писать что-то не то или о чем-то умалчивать, если он может просто развернуться и уйти из издания. Правда, пока что, к сожалению, вся борьба сводится к тому, чтобы помочь человеку достойно уволиться с компенсацией.

Самое главное для нас - менять мышление, внести здоровую левую повестку в профессиональную среду. Не всем понятно, что чаще всего у гендиректора независимого, оппозиционного медиа больше общего с гендиректором государственного телеканала, чем с журналистом, который живет в совершенно иной реальности, чем его высшее руководство.

Мы видим постоянно желание медиа дистанцироваться от судьбы человека. Особенно показателен скандал со Слуцким - если к вашим журналисткам пристают депутаты, то вы как редакция должны участвовать. Это не история частных отношений мужчины и женщины, это история совершенно неоправданных профессиональных рисков. Ненормально, что для наших коллег работа в Госдуме ассоциируется с опасностью и унижением.

- Кто может вступить в профсоюз? Есть критерии?

- Совсем жестких критериев нет. Это связано с особенностями правовой ситуации в Восточной Европе. Опыт показывает, что чем жестче журналистская организация вырабатывает критерии того, кто такой журналист, тем проще полиции, ФСБ и другим структурам вывести человека, которого им хочется привлечь к ответственности, из этого критерия. В России есть медиа без образования юридического лица, в России вещают издания, которые представлены не так, как этого бы хотел Роскомнадзор. Есть еще люди, которые занимаются прямыми трансляциями, блогингом. Им всем нужна защита.

- То есть не столь важно, государственных журналистов защищать или оппозиционных?

- Да. У нас один из сопредседателей профсоюза в прошлом - сотрудник телеканала Russia Today. Мы делим журналистов не по политическим взглядам, а по позиции. Другое дело, что в профсоюзе надо работать.

- Как именно вы помогаете журналистам?

- Во-первых, оказываем правовую помощь - при увольнении, задержаниях, обысках. Нам помогают юристы правозащитных организаций "Агора" и "Открытая Россия". Также мы участвуем в информационных кампаниях, как, например, было в деле Али Феруза. Стояли с пикетами, выступали с докладами, старались, чтобы дело не пропало с медийных радаров. Надо было показать тем людям, которые его держали, что мы их видим. Другое дело, что давление на Али было колоссальным: он до сих пор не может рассказать всего, что с ним происходило.

- На какие деньги существует профсоюз, пока нет взносов?

- Мы существуем бесплатно: собрания - в кафе, съезды - в библиотеке имени Некрасова в Москве. Было разовое пожертвование, около 20 тысяч рублей. В прошлом году у моей коллеги, фотографа Валерии Алтаревой в Иркутске был обыск, потому что она оказалась свидетелем по делу об оскорблении чувств верующих. Журналистов очень любят делать свидетелями по разным уголовным делам. Следователи предполагают, что у журналиста можно много всего найти на компьютере и в телефоне. Мы помогли ей собрать деньги на покупку новой техники. Она ее продала, когда вернули старую, а вырученные деньги раздала трем общественным организациям, в том числе нам.

Смотрите также: