В Душанбе с 9 февраля проходит громкий судебный процесс, который одни наблюдатели называют "делом о сентябрьском мятеже", имея в виду мятеж, который осенью 2015 года поднял замминистра обороны Таджикистана генерал Абдухалим Назарзода, а другие - "делом Партии исламского возрождения (ПИВТ)". Генеральная прокуратура утверждает, что собрала и передала в суд доказательства участия руководства ПИВТ в попытке государственного переворота, предпринятой генералом Назарзодой, а также о причастности некоей "третьей силы" и зарубежных спонсоров к преступным деяниям этой партии. При этом Генпрокуратура засекретила материалы дела, а суд проходит в закрытом режиме.

Суд в СИЗО ГКНБ

Проживающая во Франции руководитель ассоциации "Права человека в Центральной Азии" Надежда Атаева сообщила DW, что процесс по делу закрыт в первую очередь потому, что подсудимые, по сведениям правозащитницы, не признали своей вины в ходе следствия, несмотря на пытки и на то, что их родственники, включая несовершеннолетних, подвергались дискриминации.

Атаева отмечает, что процесс проходит не в здании Верховного суда, а в помещении СИЗО КНБ. Некоторым родственников не позволили встретиться с подсудимыми, а перед теми, кому разрешили, поставили условие, что они не будут контактировать ни с журналистами, ни с правозащитниками. На руках у родственников нет обвинительного заключения. "Изначально мы получили информацию о тринадцати подсудимых, а на сегодня уже есть сведения о том, что их семнадцать. Помимо членов руководства ПИВТ еще четыре человека - это родственники и лица из близкого окружения ее лидера Мухиддина Кабири", - говорит собеседница DW.

"Мы наблюдаем многочисленные нарушения процессуальных норм. Представитель Генпрокуратуры на пресс-конференции даже не скрывал, что на этом процессе преобладает обвинительный уклон, а это нарушение основного принципа судебного разбирательства - принципа равенства сторон. Мы считаем, что это начало суровых репрессий, и что власти действуют по плану - сначала ПИВТ, потом адвокаты, а затем журналисты", - полагает Надежда Атаева.

А был ли заговор?

Эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА) Андрей Серенко убежден, что выстраивание якобы имевшейся связи между ПИВТ и мятежом генерала Назарзоды - это от начала и до конца искусственная конструкция, созданная для того, чтобы одним ударом зачистить и силовиков, недовольных действиями президента и его ближайшего окружения, и религиозную политическую оппозицию.

"Никаких реальных доказательств, которые бы подтверждали наличие скоординированного заговора бывшего замминистра обороны Таджикистана и активистов ПИВТ, не существует. Более того, за две недели мятежа генерал Назарзода не выпустил ни одного официального обращения, по которому можно было бы судить об идеологии этого восстания. Сентябрьский мятеж - это стихийное выступление группы военных из окружения генерала Назарзоды, вызванное, по моей информации, тем, что ближайшие члены семьи Эмомали Рахмона попытались отнять принадлежащий генералу бизнес и собственность", - указывает собеседник DW.

"Но этот стихийный мятеж натолкнул КНБ, еще раньше готовивший компрометацию и ликвидацию самой популярной оппозиционной партии - ПИВТ, на идею органично присоединить сентябрьские события к уже фабриковавшемуся делу. По моей информации, именно КНБ является архитектором и исполнителем нынешнего судебного процесса, осуществляемого под надзором лично президента и его непосредственного окружения", - рассказал Андрей Серенко.

"Третья сила" и таджикской постмодернизм бюрократии

"Никто не сомневается, что подсудимым будут вынесены суровые приговоры. Главной интригой остается только вопрос признания или непризнания вины руководителями ПИВТ и то, как это будет обставлено. Конечная цель - повесить на партию, имевшую большую поддержку среди населения, такое юридическое и политическое клеймо, которое низведет ее на уровень ИГ или схожих террористических структур. Этот абсурд в той или иной форме должен быть с правовой точки зрения зафиксирован нынешним судом", - считает собеседник DW.

Что касается роли некоей "третьей силы", то, как отмечает эксперт ЦИСА, слухи о ней периодически возникали еще во время сентябрьского мятежа, но официальный Душанбе до сих пор не конкретизировал этот термин, что само по себе говорит о качестве всего уголовного дела.

"Третья сила" в данном случае - это продукт таджикской постмодернистской бюрократической мысли, когда на определенной стадии процесса ситуацию можно развернуть в любую сторону. На сегодняшний день в Душанбе склоняются к тому, чтобы в качестве "третьей силы" представить Тегеран, где симпатизирует Мухиддину Кабири (лидер ПИВТ. - Ред.)", - отметил Андрей Серенко. При этом, продолжает он, Тегеран никакого отношения к восстанию генерала Назарзоды не имел, не говоря уже о протестной деятельности ПИВТ.

"В течение прошлого года партия такой деятельности вообще не вела, даже когда тучи над ней стали сгущаться. И в целом в период руководства ей Мухиддином Кабири ПИВТ не подавала никаких признаков того, что она может готовить некие протесты и тем более восстание. Поэтому "третья сила" - это единственное, что могло бы придать спектаклю с судом над мятежниками масштаб некоего большого и опасного заговора", - полагает эксперт ЦИСА.

Механизмы влияния не найдены

"Мы информируем об этом деле, о процессуальных нарушениях, о жуткой обстановке бесправия вокруг этого процесса соответствующие международные организации, дипломатов различных стран, ОБСЕ и профильные ведомства ЕС. Дипломаты признаются, что таджикская власть не идет с ними ни на какие переговоры по этой теме. Пока не найдены эффективные механизмы, которые могут повлиять на правительство Таджикистана и остановить волну репрессий", - признала глава ассоциации "Права человека в Центральной Азии" Надежда Атаева.