Книга рассказывает об эпохе, которую принято считать самой мрачной эпохой в истории человечества. Не случайно определение "средневековый" мы употребляем сегодня, когда говорим о варварских нравах и диких суевериях, о мракобесии и особенной жестокости. Репутация у Средних веков на редкость плохая. В нашем представлении это время бесконечных войн и костров, на которых сжигали ведьм, время чумы, опустошавшей Европу, и упадка культуры. Не случайно же последовавший за ней исторический период назвали эпохой Возрождения!

• Что считать Средневековьем?

Понятие "Средние века" – очень расплывчатое. Говорить о гомогенной, однородной эпохе, даже ограничивая её географически лишь Западной Европой, невозможно. Обычно хронологически Средневековье "располагают" между пятым веком (крушением Западной Римской империи) и серединой шестнадцатого столетия (когда получило распространение книгопечатание, была открыта Америка и началась эпоха колониальных завоеваний). То есть это, в общей сложности, больше тысячи лет! К тому же европейские страны развивались неравномерно, и у каждого народа, каждого региона были свои собственные особенности. Так, например, Италия долгое время значительно опережала Германию, и у немцев была репутация "дикарей". Но к концу тринадцатого–началу четырнадцатого века средневековая Германия пережила настоящий бум торговли и ремёсел. Этому способствовал бурный рост городов. Пятая часть населения Германии жила тогда в городах. На юге изготавливались льняные и хлопчатобумажные ткани, в Кёльне и в Саксонии – сукно, в Нюрнберге – изделия из металла, рабочие инструменты. Особое место в немецкой экономике занимало горное дело.

• Экономика Средневековья

Именно тогда – в "отсталые" Средние века – были заложены основы единого европейского экономического пространства. Ещё в двенадцатом веке на севере Германии возникла Ганза – "товарищество" купцов и цеховых объединений, превратившееся в последующие сто лет в союз городов. В пору своего расцвета Ганза объединяла до 160-ти европейских городов: от Гамбурга и Любека до Стокгольма, Новгорода, Лондона и Брюгге.

Ганза обеспечивала защиту её членов, регулирование таможенных и валютных проблем (что в тогдашней "лоскутной" феодальной Европе было очень важно), оказывала посреднические услуги, следила за безопасностью торговых путей, "лоббировала" общие интересы при самых разных королевских дворах. Она даже вела настоящие войны (например, вместе со Швецией против Дании во второй половине 14-го века).

До одиннадцатого–двенадцатого веков европейским купцам приходились вести ещё и, так сказать, идеологическую войну. Дело в том, что торговля относилась к числу профессий, осуждавшихся и даже презираемых клириками. Было своеобразное табу на деньги, которые некоторые средневековые теологи даже предавали анафеме. Получение платы считалось проявлением корыстолюбия, жадности, любви к барышу, что усиливало враждебность к купцам, а тем более – к ростовщикам и менялам. Позорными считались также профессии адвокатов и нотариусов, так как церковь противопоставляла каноническое религиозное право "пагубному" гражданскому. Лишь в двенадцатом веке, когда в Западной Европе происходит экономическая и социальная революция, разрушается натуральное хозяйство и начинают стремительно расти города, многие из "предосудительных" в клерикальном средневековом обществе профессий становятся уважаемыми и престижными. Изменилось отношение и к купцам.

• Праздники под угрозой вечного проклятья

Но есть что–то, в чём наши современники могут даже позавидовать далёким предкам, жившим в ту якобы безрадостную и мрачную эпоху. Я имею ввиду праздники и выходные дни. Хорст Фурман посвящает этой теме специальную главу в своей книге. И начинает с перечисления. В январе отмечали: 1-го числа – Обрезание Господне, 6-го – Богоявление), 13-го – так называемую "октаву" (в средневековой католической литургии – восьмой день после крупных религиозных праздников), 14-го – День Святого Феликса Испанского, 16-го – Святого Марцеллина Римского... И так далее. Кроме многодневных главных церковных праздников – Рождества, Пасхи и Троицы, год "структурировали", говоря современным языком, множество более мелких. Например, ко Дню Святого Михаила (29-го сентября) были приурочены окончание учебного гола в школах, крупные ярмарки, различные обряды, связанные со сбором урожая. В День Святого Мартина (11-го ноября) увольнялись, меняли батраков, платили налоги и пошлины.

В 1232 году в специальной папской булле подробно перечислялись все дни, которые следовало посвятить не работе, не суетному труду, а Богу. Этих выходных было 85, не считая общинных праздничных дней, посвящённых "местным" святым, монастырям, соборам. Таких праздников тоже насчитывалось немало. В средние века у жителей некоторых регионов Западной Европы было более ста нерабочих дней в году. Это вполне сравнимо даже с сегодняшней Германией – рекордсменом по количеству свободного времен. У современного немецкого рабочего с двумя выходными в неделю, праздниками и отпуском получается, в среднем, 130–140 нерабочих дней в году – ненамного больше, чем у средневекового ткача или батрака. Причём, надо подчеркнуть, что в средние века никакой хозяин в праздники не мог заставить людей работать. Это было строжайше запрещено, и церковь грозила нарушителям вечным проклятием. Священники рассказывали с амвона, что грешников ждёт Божье наказание и что им придётся страдать так же, как и пастуху на Луне, наказанному за то, что он как–то вышел на работу в воскресенье. Вот и пасёт теперь своих овец на Луне каждую ночь.

• Хорошие манеры

Дикость средневековых нравов, однако, не означает, что люди и вели себя за столом, как дикари. Уже с начала тринадцатого века существовали правила этикета, которые в "избранном" обществе достаточно строго соблюдались. Ели тогда, правда, и при королевских дворах руками. Но облизывать пальцы, бросать объедки под стол и ковырять в зубах ножом считалось неприличным. Руки мыли до и после еды. Локти на стол уже восемьсот лет назад не клали. Плеваться, чесаться и сморкаться публично не полагалось.

Всё это, конечно, – интересные детали, не больше. Но и они показывают, что жизнь в средние века вовсе не была такой примитивной, какой мы её себе обычно представляем.