Карьера Томаса Остермайера (Thomas Ostermeier) развивалась в рекордно короткие сроки. В 1996 году вместе с драматургом Йенсом Хилье он основал новую студию в берлинском театре "Deutsches Theater". "Барак" становится самой посещаемой берлинской сценой. В 1997 Остермайер показал здесь свою первую постановку, а в 1999 был уже назначен главным режиссером знаменитого берлинского театра "Шаубюне" (Schaubühne). Поначалу назначение Остермайера на эту должность показалось многим чересчур смелым шагом. В сознании публики и критики театр "Шаубюне" был цитаделью психологического реализма и утонченных эстетских изысков. В действительности этот шаг был лишь возвращением к исходной эстетике театра, которая начиналась в 60-е как студенческая сцена берлинского Свободного университета. Будущий классик Петер Штайн пытался тогда воплотить здесь модель социалистического театра, где постановка пьес развивалась в дискуссиях с актерами, и где все, от техника до премьера, получали равную зарплату.

Став директором, Томас Остермайер вернулся к этому принципу. Более того, он отказался от единоличного руководства театром и утвердил хореографа Сашу Вальц (Sasha Waltz) на должность соруководителя театром. Эстетика хореографических спектаклей Вальц, медленный и необычайно пластичный ритм ее работ, составили удачный контраст натурализму и обнажению эмоций, присущих режиссерскому стилю Остермайера. Этот альянс оказался залогом успеха. Спустя три года после начала работы новая "Шаубюне" заняла свое неповторимое место в берлинском культурном ландшафте.

Первооткрыватель

С самого начала режиссерский стиль Остермайера отождествляли с жесткой драмой. Пришедшее на сцену в середине 90-х новое поколение драматургов, в основном английских, привело новых героев и новый стиль. Это был язык отверженных, наркоманов, нищих и проституток. Марк Рейвенхилл и Сара Кейн получили в континентальной Европе известность именно благодаря его инсценировкам, а пьеса "Shopping and Fucking" Рейвенхилла, поставленная Остермайером в 1997 году, на несколько лет стала его визитной карточкой. Позже он одним из первых поставил Йона Фоссе, ныне знаменитого, но тогда никому не известного норвежского драматурга. Успех не ограничился импортом, прямо в Берлине режиссеру удалось открыть новую звезду, 27-летнего Мариуса фон Майенбурга, чья пьеса "Огнеликий" после постановки в "Шаубюне" стала интернациональным хитом.

Место и формат

Для Остермайера-директора главной проблемой оказалось расположение театра. В отличие от Касторфа (Castorf), попавшего со своей "Фольксбюне" (Volksbühne) в эпицентр нового Берлина, полного молодой и непредвзятой публики, и сумевшего сделать свой театр символом берлинской сумятицы стилей, Остермайер угодил на Курфюрстендамм, в район зубных врачей и адвокатов, где за двадцать лет меланхолических инсценировок Чехова и бульварных пьес о вреде современного искусства люди просто отвыкли от авангарда. Поэтому никого не удивил холодный прием, оказанный публикой первой режиссерской работе Остермайера в новых стенах, многочасовой эпопее из жизни бездомных "Personenkreis 3.1" норвежского драматурга Ларса Норена. "Формат" микроскопической сцены "Барака" в новых условиях стал недостаточен. Постепенно, однако, в театре сложился свой узнаваемый стиль, появились свои постоянные режиссеры и публика. То, что делает Остермайер в "Шаубюне" можно описать как уникальный сплав абстрактной конструктивистской драматургии и сверхэкспрессивной эстетики социальной драмы.