Многие акции режиссера, любящего эпатировать публику, находятся на грани межу политическими выступлениями и театральными представлениями. Сам он объясняет это следующим образом:

"В наше время политика приобретает все более театральный характер, поэтому все труднее становится провести грань между политикой и искусством. Я знаю, что я не политик. Хотя политический опыт у меня имеется. Его я получил, участвуя в деятельности "Шанса 2000" – партии меньшинства, которое хотело стать большинством. Но хотя проект был очень важен для меня, уже тогда я заметил – я не политик."

Шлингензиф считает, что его основной публикой является молодежь в возрасте от 12 до 25 лет, простые люди, которые благодаря его творчеству начинают, может быть, впервые задумываться, кто они есть на самом деле.

Шлингензифу принадлежит высказывание: "Искусство может еще оказать воздействие в политическом пространстве". Однако он предостерегает, что речь идет не о каком-то утрированно-прямом воздействии искусства на политическую жизнь. По его словам, напрямую о конкретном воздействии сказать нельзя. Так же, например, как нельзя сказать о конкретном воздействии средств массовой информации.

Своим стилем он считает работу на уровне предчувствий, не декларируя их, не воплощая их в конкретные тезисы. К этим предчувствиям Шлингензиф относится очень серьезно, хотя, как он говорит, "некоторые мои критики не понимают их". Кроме того, в своих постановках автор создает особое силовое поле, в котором зритель играет значительную роль, не менее важную, чем актер:

"Он воспринимает картину, созданную мной, перерабатывает ее и на основе этого строит свою собственную, в которой, в свою очередь, я вновь принимаю участие. Речь идет о, так сказать, социальной пластике".

Очень важным является для Шлингензифа вопрос об общественных функциях современного театрального искусства:

"Мы должны сделать театр местом, куда люди должны идти, чтобы залечить психологические травмы, нанесенные им обществом, осмыслить болезни общества. Приходя в театр, зритель должен, как бы вступать в ритуальный круг, где он может очиститься духовно".

Являются ли современные театры таким ритуальным местом – это уже другой вопрос.

Большинство из них – нет. Это - мертвые помещения, считает Шлингензиф. Вряд ли кто заметит их отсутствие, если они закроются, например, на год. В то же время есть театры, о которых помнят и через 10 лет после их закрытия. Чтобы обрести популярность, современному театру недостаточно, например, просто хорошо ставить классические вещи, он должен обогащать людей. (вш)

Оливер Шиллинг, НЕМЕЦКАЯ ВОЛНА