На своей страничке в интернете берлинская группа взаимопомощи "Брошенные родители" клятвенно уверяет: нет, мы не асоциальные семьи, мы не пьяницы и не наркоманы. Мы не били наших детей. В нашей семье не было сексуального насилия. И беспомощный вопрос: почему? Почему дети прервали все отношения с нами? Почему не отвечают на письма и звонки? Почему?

Сын подал в суд на родителей

Бригитта не видела своего сына 27 лет. Ему было 18, когда он выехал из родительского дома. А потом вдруг пришло письмо из адвокатской конторы: сын подал на родителей в суд. Он требовал от них содержания на время учебы. Процесс он проиграл, но судился дальше. А потом прервал все отношения. Даже на похороны отца не приехал, ни строчки соболезнования не прислал. Через знакомых Бригитта знает, что он окончил университет, сделал карьеру. Сейчас ему 45 лет, он женат, у него двое детей. Бригитта своих внуков никогда не видела.

"Господи, другие люди бьют своих детей, и все равно у них сохраняются хорошие отношения, почему же наш-то так себя ведет"? Этот вопрос Бригитта задает себе каждый день. Нет, благодарности она не ждет. Но что, что они неправильно сделали? Она и ее муж хотели, чтобы сыну жилось лучше, чем им, поэтому и настояли на том, чтобы сын учился в гимназии, а не в обычной школе. Чтобы все пути ему были открыты. Может быть, это была ошибка, может быть, "слишком грамотный" сын просто застыдился "простых" родителей? А тут еще все родственники и знакомые. Прямо не спрашивают, но ей все время кажется, что у них в голове крутится вопрос: что же вы, изверги, такое натворили, что дети вас и знать не хотят?

Мало любви - плохо, слишком много - еще хуже?

Истории ведь у всех "брошенных родителей" разные. Например, после развода дети приняли сторону отца, а мать осталась сиротой. Пожилая пара во всем винит своего зятя: именно он, считают они, настолько подчинил себе их дочь, что она даже не решается общаться с родителями. Но Петер Ш. в своей группе взаимопомощи в городе Хильден пришел к такому, казалось бы, парадоксальному выводу: многие родители просто перестарались. Перестарались с заботой, с опекой.

Вот и сам Петер и его жена Моника своего единственного сына боготворили. А он, начиная с 18 лет, все больше отдалялся от родителей, в 21 - выехал из дома, а потом и вовсе запретил им звонить или его навещать. Письма и посылки возвращаются. Между прочим, живет он на соседней улице. Но при встрече переходит на другую сторону.

Подтверждают вывод Петера и психотерапевты. Переизбыток любви тоже может обернуться ненавистью. Однако к психотерапевтам у "брошенных родителей" особое отношение. Их они зачастую винят в разрыве с детьми. Нынче модно при любой депрессии обращаться к психотерапевту. А те, чтобы избавить пациента от чувства собственной неполноценности и несостоятельности, зачастую начинают подбирать виновных на стороне. Ну, и кто лучше годится на роль козла отпущения? Родители. Они в детстве заложили фундамент всех проблем. Вот и сам Фрейд это подтверждает.

Общее горе легче снести

А как самим родителям выяснить причину отчуждения, если дети с ними говорить отказываются? Вот и возникает патовая ситуация: с одной стороны, осиротевшие, утратившие корни, обиженные на весь свет дети, с другой, брошенные, беспомощные в своей печали родители. "И это приводят к болезням, очень тяжким заболеваниям, это доказано", - говорит руководитель одной из групп взаимопомощи Франк. Но зачастую даже в таких ситуациях дети зачастую отказываются навестить родителей в больницах.

Главный смысл таких групп взаимопомощи в том, что брошенные родители понимают: они не одиноки в своем горе. Они - не парии, не прокаженные. Разлад с детьми зачастую приводит к полному одиночеству, обрыву связей с другими родственниками и друзьями. А группы взаимопомощи - это круг общения, совместные поездки, обмен опытом, пусть и горьким. И еще - это надежда, что рано или поздно отношения с детьми наладятся. Ведь есть же такие случаи.

Боже, как они постарели…

7 лет Анна не видела родителей. Причина, по ее словам - эмоциональный холод, молчание, невозможность открыто поговорить с родителями о проблемах. Да и психотерапевт, у которого она проходила курс лечения от тяжелой, доходившей до мыслей о самоубийстве депрессии, посоветовал: оборвать все контакты, которые усугубляют ее психическое состояние.

Постепенно жизнь Анны вошла в нормальную колею. Сегодня ей 38 лет. Она родила сына. И решила, что у него есть право познакомиться с дедушкой и бабушкой. Вот так и произошла встреча. "Боже, как же они постарели, седые совсем", - вот ее первое впечатление. Но родители бросились к ней и даже отец Анну обнял и не хотел отпускать. Одним словом, нежности, которых никогда не было в ее детстве.

Автор: Карин Ламсфус / Александр Варкентин
Редактор: Вадим Шаталин