Заявления об охлаждении германо-российских отношений в 2012 году ошибочны, считает руководитель Центра германских исследований института Европы РАН Владислав Белов. В интервью DW Белов рассказал о том, что его огорчает в отношениях Берлина и Москвы, оценил разногласия сторон по конфлитку в Сирии, а также объяснил, какой урок нужно извлечить из ситуации вокруг дела Pussy Riot.

- DW: Вы соглсаны с тем, что 2012 год стал переломным для отношений России и Германии, и страны стали отдаляться друг от друга. Самым ярким проявлением этого называют резкую критику российским МИД высказываний депутата бундестага Андреаса Шоккенхоффа (Andreas Schockenhoff)?

- Прошедший год показал, что характер отношений России с Германией был и остается стратегическим. Попытки расценить некоторые эпизоды, в частности, высказывания координатора германо-российского межобщественного сотрудничества в МИД ФРГ и зампредседателя фракции ХДС/ХСС в бундестаге Андреаса Шоккенхоффа в адрес Владимира Путина и негативную ответную реакцию на них со стороны российского МИДа и администрации президента России как проявление охлаждения этих отношений, мне кажутся ошибкой.

На мой взгляд, критика, высказанная Шоккенхоффом, была справедливой. Она изначально несла в себе подтверждение высокого уровня доверия, существующего между Россией и Германией, который позволяет критиковать и быть при этом услышанным. Выступление министра иностранных дел ФРГ Гидо Вестервелле (Guido Westerwelle) на форуме Вальтера Шееля 4 декабря и пресс-конференция Владимира Путина и Ангелы Меркель (Angela Merkel) в рамках "Петербургского диалога" 16 ноября показали, что стороны могут слушать и слышать друг друга, способны понимать, а значит, никаких проблем в отношениях не существует.

- В 2012 году в германо-российских отношениях не было ничего такого, что вызвало бы у вас сожаление или непонимание?

- Огорчение вызывает тот факт, что ряд крупных сделок, таких, например, как между компанией Siemens и ее российским партнером РЖД, между BASF и "Газпромом" не получили должного освещения. Также мало кто что-то слышал про встречу Путина с представителями российского и немецкого бизнеса. Мне кажется, эти договоренности и встречи могли бы стать наглядным доказательством того, что отношения Москвы и Берлина остаются хорошими. Как я уже сказал, стратегическими и не подверженными похолоданию, вопреки тому, что подчас говорят журналисты.

- Да, но ведь есть ряд вопросов, которые кажутся неразрешимыми. Например, отношение к ситуации в Сирии. Вы считаете, что можно сблизить позиции России и Германии по сирийскому вопросу?

- Я бы сказал, что по сирийскому вопросу у Москвы и Берлина нет разногласий, но есть разный взгляд. Германия представляет точку зрения Запада, и проблема здесь в том, что на Западе российская позиция изначально считается неверной.

Я бы хотел выразить осторожную надежду на то, что Германия пойдет навстречу России, а именно признает право Москвы иметь право свой взгляд на ситуацию в Сирии и даст оценку этой позиции. Если Берлин так поступит, это будет большим успехом для главы внешнеполитического ведомства ФРГ Гидо Вестервелле. Но пока я не вижу готовности это сделать.

- А какие выводы можно сделать из того, что фактически произошло свертывание программы партнерство для модернизации?

- Мне кажется, что в поисках причин неудач, связанных с этой программой, эксперты пошли неверной дорогой. Дело в том, что была навязана западная трактовка событий, и она взята за основу. Это на Западе считают, что Россия рассматривает программу исключительно с точки зрения технологической модернизации. Но ведь развитие малого и среднего бизнеса является ключом к развитию и демократических ценностей. В России в последнее время этому уделяют большое внимание, однако Запад почему-то не хочет этого замечать.

- Обмен мнениями между Владимиром Путиным и Ангелой Меркель на совместной пресс-конференции в Москве по поводу дела Pussy Riot тоже не может быть свидетельством разногласий Москвы и Берлина?

- В данном случае, как мне представляется, Путин реагировал скорее на высказывания Андреаса Шоккенхоффа, сделанное в августе. А это, как я уже отмечал, является хорошим знаком, подтверждающим развитие диалога. Да, ответ Путина, очевидно, был подготовлен заранее и его можно оценивать по разному.

Президент удивил информацией, которую привел в ответ на реплику Ангелы Меркель, но это, на мой взгляд, само по себе уже не так важно. Германия, к сожалению, не увидела дискуссии, которая развернулась в России из-за дела Pussy Riot. А она касалась роли религии и церкви в обществе, их отношений с властью. Иными словами, не настолько важно было само судебное решение по делу Pussy Riot, как то, что происходило в обществе в связи с ним.

Ведь дело Pussy Riot раскололо российское общество, тем самым дав толчок к развитию демократии в стране. Это очень важно, но, увы, немецкая сторона об этом почему-то не говорила, сосредоточившись на проблеме Путин-Медведев-Pussy Riot и формально подойдя к обсуждению этой темы.

- Чего вам не хватило в диалоге России и Германии в 2012 году?

- Хотелось бы услышать объективную оценку того, что происходит вне Кремлевских стен, на оппозиционном поле в России. Я считаю, что Германия могла бы покритиковать и российскую оппозицию за неспособность к консолидации. Это будет для оппозиции, очевидно, очень неприятно, но, возможно, это ее подстегнет.