Леонид Комаровский был одним из тех, кто 19 июня приглашался в качестве эксперта по ситуации в Туркменистане на закрытые слушания трех комитетов российской государственной Думы, а также консультирует по Туркменистану государственных деятелей в США.

- Леонид, я знаю, что Вы располагаете самостоятельными источниками информации в республике. Туркменский МИД совсем недавно обвинил "НВ" в распространении ложной информации – речь шла о выселении лиц, имеющих российское гражданство, из их квартир в Ашхабаде. Увы, мы ежедневно пополняем архив свидетельств верности этих сообщений. А что говорят Ваши источники?

- Я могу только поздравить вас с тем, что у вас очень хорошие источники информации и с тем, что вы всесторонне и объективно исследуете эту ситуацию. По моим данным, последние из которых я получил примерно час тому назад, в Туркмении действительно выселяют русских из их квартир. В частности, я разговаривал с одним из очень серьезных людей, он сказал, что видел своими глазами, как выбросили из собственной квартиры его соседей.

- Как на этом фоне можно оценить позицию России и вообще мирового сообщества?

- Россия фактически обанкротилась в отношениях со своими гражданами, находящимися за пределами России, и, в том числе, со своими гражданами, которые находятся внутри России. Им ярко и наглядно было показано, как власть абсолютно беспомощна.

Что касается международного сообщества, то, на мой взгляд, принимаются определенные меры по объяснению господину, скрывающемуся под кличкой Туркменбаши, что он не просто не прав, а ведет себя как зарвавшийся безграмотный диктатор, коих мы в достаточном количестве наблюдали и в Африке, и в Латинской Америке, и в других странах.

Что же касается того, что можно сейчас сделать, то, на мой взгляд, первое и обязательное, что должна сделать Россия – это защитить своих граждан любыми доступными России путями.

- Каковы настроения в США в связи с ситуацией в Туркменистане?

- Со мной проводились консультации, и я и сейчас делаю, что могу. В Америке действительно чрезвычайно мало людей, более-менее разбирающихся в том, что происходит в Туркменистане. К сожалению, Туркменистан находится на периферии как общественного внимания, так и дипломатического со стороны США. Но чем больше глупостей совершает Туркменбаши, тем большее внимание он привлекает к себе – это совершенно естественно. Мы стараемся сделать так, чтобы все факты, происходящие внутри этой страны, за "железным занавесом", стали достоянием общественности. Это то, что не только расширяет представление американцев об этой стране, но и способствует тому, чтобы были приняты какие-то меры. Я очень сильно надеюсь, что следующим адресом американского влияния будет не Северная Корея, а именно Туркменистан. Туркмен надо спасать. Надо спасать тех, кто имеет туркменские паспорта и туркменские фамилии. Надо спасать туркменистанцев, которые имеют русские паспорта и русские фамилии. Я, честно говоря, плохо верю в здравый смысл президента Путина, поскольку последние его заявления были сделаны исключительно для того, чтобы сгладить ситуацию. Я не знаю, почему он это делает, но, на мой взгляд, это абсолютно проигранная им война еще до ее начала. Это, прежде всего, проигранная информационная война, потому что Туркменбаши делает что хочет, говорит, что хочет, и находящиеся за "железным занавесом" люди не знают, что происходит вокруг. Что же касается россиян, то их просто успокаивают.

Я был в Генеральной прокуратуре в качестве подследственного, когда по телевизору показывали свержение памятников Саддаму Хусейну, как их цепляли трактора, танки тросами и стаскивали с пьедесталов. И я видел лица прокурорских начальников, и на этих лицах была зеленая тоска, потому что они представляли себе точно такую же картину, происходящую в Ашхабаде – как статуи Туркменбаши будут стаскивать на землю под ликующие возгласы толпы. И они представляли себе, что будет следующим номером, потому что им никто не простит кровавых преступлений, которые они совершали под предводительством Туркменбаши.

- Возвращаясь к вопросу о позиции российских дипломатов в Ашхабаде. Скажите, находясь в качестве подследственного, Вы встречали в тюрьме российских граждан?

- Я видел там российских граждан, их там порядка пятнадцати человек, я знаю абсолютно точно, что примерно треть из них не имеют других паспортов, кроме российских. К стыду российской дипломатии, и к моему стыду тоже, российское посольство ни одного раза – я повторяю – ни одного раза не поинтересовалось судьбой российских граждан там. Россияне там действительно оказались в беде. Не только потому, что на них никто не обращает внимания из дипломатического персонала. Они не имеют передач, они не имеют нормального медицинского обслуживания, не имеют лекарств. Они содержатся в ужасающих условиях. Я могу это совершенно ответственно сказать, потому что в этих условиях я находился сам ровно 150 дней. Россияне не видят за собой защиты. Это мое огромное счастье, что я американец, поэтому меня спасли. Со всеми остальными делают просто что хотят.

- Вас обвиняли в нарушении 14 статей УК Туркменистана, в том числе – попытке покушения на жизнь президента республики. По вашим словам, в течение первого месяца следствия Вас пытали, добиваясь признаний, затем под давлением США, превратили и, наконец, выпустили по помилованию. Что, по вашему мнению, представляла собой история с покушением, одним из организаторов которого Вы, как я понимаю, по мнению прокуратуры Туркменистана, являетесь?

- Это политическая провокация, которая нужна была Ниязову для того, чтобы решить в первую очередь задачу изоляции своей страны и своего народа от мирового сообщества. И он эту задачу выполнил. Там не было никакого покушения, там была попытка мирной демонстрации. Подобных демонстраций в Туркменистане не было вообще, а последняя демонстрация, более-менее похожая на политическую, была в 1995 году. Спустя семь лет люди решили провести еще одну демонстрацию. Я рассказываю всю эту историю в деталях в книге, которая будет опубликована в самое ближайшее время. Страна изолирована, "железный занавес" опущен, туркмены внутри страны находятся в рабском положении. Я это видел своими глазами и готов это засвидетельствовать в любом международном суде. Я очень надеюсь, что этот суд будет.