Обозреватель газеты Die Welt Торстен Крауэль (Torsten Krauel) в опубликованном 6 ноября комментарии "Дело Гурлитта", в частности, пишет:

"<…> Любой антиквар во времена национал-социализма понимал причины массового появления картин на рынке. Преступное нацистское государство открыто объявило о масшатбном грабеже. В случае Гурлитта само приобретение картин нельзя было назвать добросовестным. Для преследуемых евреев это была единственная возможность бежать из страны, оставив имущество доверенному лицу. Но после 1945 года антиквар Гурлитт спрятал картины с целью личного обогащения. Это было непорядочно и сравнимо со скупкой краденого - что являлось следствием тотального грабежа. Благодаря Хильдебранду Гурлитту, который не смог бы без гитлеровского режима приобрести такое собрание произведений искусства, их законные владельцы после 1945 года остались с пустыми руками. Его сын, по всей видимости, неплохо жил благодаря этому награбленному добру.

Всем известно, что с 1945 года современные художественные полотна проверяют, чтобы выяснить не входят ли они в число произведений искусства, украденных национал-социалистами. Ведь эти картины и, к примеру, серебряные ложки на блошином рынке - это не одно и то же. Поэтому бундестаг мог бы проявить смелость и законодательно закрепить, что все картины, похищенные нацистами во время Второй мировой войны не только в оккупированных ими странах, являются награбленным имуществом без срока давности. Все связанные с ними сделки, заключенные, в том числе и после 1945 года, должны быть так же аннулированы, поскольку не имеют законной силы.<…>".

Тему продолжает кинорежиссер Фолькер Хайзе (Volker Heise) в комментарии "Собрал и превратил в деньги", опубликованном 6 ноября в газете Frankfurter Rundschau:

"<…> Роль таких антикваров, как Гурлитт - двойственна. С одной стороны он спас некоторые произведения искусства от дикости национал-социалистов, а с другой - он, а позднее и его сын, заработали на этом, причем благодаря "третьему рейху". <…>

Все сортировали, классифицировали, чтобы затем превратить в деньги. От Берлина до Освенцима - лишь пять часов езды на автомобиле - прямого железнодорожного сообщения не существует. Там представлены документы, которые свидетельствуют о том, какой была система утилизации еврейского имущества. В "третьем рейхе" находились желающие заполучить их пальто, костюмы и платья. Вблизи Берлина был создан централизованный сбор часов и украшений. Волосами жертв интересовалась ткацкая фабрика на юге Германии. Люди были "сырьем": у них отбирали все до последнего, чтобы потом уничтожить. <…>".