Как выяснилось, оппозиционные активисты, которых в наши дни задерживают на улицах и площадях России во время митингов, читают произведения Александра Солженицына, находясь в камерах. Они поделились с DW своим мнением о творчестве нобелевского лауреата.

Анастасия Кадетова, команда Навального, 19 лет,
под стражей читала книгу "Подлинная свобода"

Я отбывала 15 суток в волгоградском спецприемнике за митинг против пенсионной реформы, который был 9 сентября этого года. Раньше, задолго до этого, я купила сборник интервью и публичных выступлений Солженицына, который называется "Подлинная свобода", попросила друзей передать мне книгу, когда меня задержали. Солженицына я всегда любила, любила его слог и стиль. Мне нравилось, что люди, которых не люблю я, ненавидели его и считали предателем родины. Но многие его взгляды я не разделяю: его национализм и религиозность, которые особенно видны в интервью. Он так же, как и я, ненавидит тоталитарную власть, но те духовность и скрепы, которыми он призывал насаждать умы людей, часто идут рука об руку с этой самой тоталитарной властью.

В спецприемнике, несмотря на все установленные правила, мне не дали бумагу и ручку, поэтому книга Солженицына стала мне блокнотом для заметок. На первой пустой странице я писала какие-то свои размышления. Например, тут есть заметка про то, как я стала свидетелем настоящего тюремного бунта. Вот: "Подлежащие депортации мигранты возмутились то ли своим положением, то ли сроком отправки домой. С самого утра один из них долбил железную дверь и громил камеру. Мужика усмирили наручниками и, судя по всему, парой ударов. Вскоре к ним присоединились другие камеры "иностранцев" - так мигрантов называли местные "менты". Они били по решеткам на окнах, батареям, дверям. Из-за этого объявили "план крепость" и не пускали в душ. Грустно".

На следующей странице я написала "оду киселю". Я так прониклась этим напитком во время ареста, что записала: "Почему же современная молодежь не ценит кисель?" Так я общалась с миром, я сидела в одиночной камере, говорить было не с кем, а человек - существо социальное, не говорить же самой с собой. Мне, конечно, хотелось проводить параллели и сравнивать те страдания, которые приносит мне наше государство, с тем, что перенес сам Солженицын и его современники, но я всегда себя одергивала. Провести несколько лет в тюрьме или ГУЛАГе - это совсем не то же самое, что отсидеть 15 суток. Хотя я ни в коем случае не говорю, что у нас сейчас лучше. И то, что наши власти издеваются над нами в каком-то более щадящем режиме, чем власти во времена молодости Солженицына, их ни в коем случае не оправдывает.

Александр Миронов, политический активист, 20 лет,
под стражей читал "Архипелаг ГУЛАГ"

Я читал Солженицына, когда сидел в спецприемнике за митинг против пенсионной реформы 9 сентября 2018 года. Мне было назначено семь суток административного ареста. Искал, что почитать и наткнулся в библиотеке спецприемника на "Архипелаг ГУЛАГ".  Думал, будет интересно почитать, потому что это очень иронично: ты сам сидишь в камере и читаешь, как людей ссылали в лагеря ни за что.

Я осилил всего лишь пару глав: книга оказалась для меня слишком тяжелая, да и в библиотеке не было первого тома. Но было забавно сидеть в одиночке и сопоставлять свою жизнь с тем, что там описывается. Сейчас, на мой взгляд, жизнь ничем не отличается от той: у нас прессуют, сажают, ссылают тех, кто хоть как-то выражает свое недовольство. Просто поменялись меры. Но у нас так же идет пропаганда, запреты на литературу, музыку, есть цензура в СМИ и угрозы несогласным.

Во время прогулки в прогулочной камере сказал другим ребятам, сидевшим за митинг: "Вот, взял "Архипелаг ГУЛАГ" почитать". Все поржали: "Тебе тут ГУЛАГа не хватает? Еще и почитать решил!"

Тимофей Городилов, активист движения "Весна", 24 года,
под стражей читал "Один день Ивана Денисовича"

Я был задержан на митинге 12 июня 2017 в Петербурге - на Марсовом поле. Возникшее свободное время, сопряженное с интернет-детоксикацией, нельзя было тратить зря, так что я взялся за переданные мне моими коллегами, активистами "Весны", книги. Среди них был "Один день Ивана Денисовича". Стыдно признаться, но до того я никогда не читал Солженицына. Открывал, но всегда что-то мешало. А в спецприемнике вы надежно упрятаны от любых раздражающих факторов, так что читать книги мешают только необходимость в сне, еде и удовлетворении прочих физиологических потребностей.

История заключенного под номером Щ-854 не оставляет равнодушным, тем более - со свежими ощущениями от попрания твоих базовых прав. На мой взгляд, мой суд в 2017 году и суд Ивана Денисовича не сильно отличаются. Только у нас вместо "тройки" была "двойка": в процессе участвовали только уставшая судья и секретарь. Адвоката позвать мне не дали. В том солженицынском суде штамповали дела друг за другом, не разбираясь в собранных доказательствах. Там не предполагалась возможность оправдания и обжалования. В наши дни в Калининском районном суде Петербурга процесс проходил около полуночи, в здание суда в это время уже никого не пускали, а все решения были одинаковы: есть рапорт полиции - значит, ты там был, значит, виновен. Суд - это способ соблюсти формальность.

Кажется, что времена ГУЛАГа и наши - это одно и то же. Конечно, нет. Между тем, кто осужден на годы каторги с весьма вероятной смертью как ее итогом, и тем, кто лежит на, может, и не очень удобном, но матрасе, читая книжки, разница невероятно большая. Да, ты, наверное, можешь называть себя эти несколько дней политзаключенным, но твоя цена за это громкое звание просто ничтожна.

Смотрите также:

Как депортировали Солженицына и что он делал в Германии