Проект получил заслуженно широкий резонанс, ведь за постановку одного из самых известных балетов в истории танца - "Весну священную" Игоря Стравинского - взялись знаменитый российский театр (балетная труппа Мариинского) и знаменитый немецкий хореограф (Саша Вальц/SashaWaltz). Поскольку давнее желание Саши Вальц предъявить свою версию "Весны" и давнее желание Мариинского театра поработать с берлинским хореографом удачно совпали со столетием скандальной премьеры в парижской постановке Вацлава Нижинского, новый проект "доукомплектовывали" реконструкцией балета, созданной в 1987 году американским хореографом Миллисент Ходсон при поддержке сценографа Кеннета Арчера.

Таким образом, публика получила возможность в течение одного вечера не только дважды послушать эпохальную музыку Стравинского, но и увидеть, так сказать, истоки и современное продолжение сценической жизни легендарного балета, ставившегося за прошедшее столетие около 160 раз. Заодно проект элегантно вписался в перекрестный год германо-российских культурных обменов, став одним из его громких финальных аккордов.

Реконструкция в интерьере

"Обкатав" спектакль в конце мая на сцене театра Елисейских полей в Париже, мариинцы предъявили постановку и российской публике. Хореография Саши Вальц стала первой по-настоящему современной работой в послужном списке легендарного балета бывшей императорской сцены. Она идеально соответствовала интерьеру новой сцены Мариинки (к слову сказать - выдающейся удаче в истории русского театра, открывающей совершенно новые эстетические горизонты).

О реконструкции "Весны" сказано и написано немногим меньше, чем об исходном легендарном балете Вацлава Нижинского. Очевидно, что точному воссозданию, несмотря на существование рисунков, воспоминаний очевидцев и других документов, эта хореография не подлежит. Но уже воссозданные с большой степенью точности декорации Николая Рериха и костюмы дают представление об элегантном язычестве серебряного века. Доходит и заложенный Нижинским посыл отчаянной "антибалетности", желания "свести счеты" с консервативными красивостями классического танца. Мариинские танцовщики говорили в кулуарах о том, что Нижинского танцевать даже сложнее, чем Вальц.

"Балет об истории балета"

Что касается новой работы Саши Вальц, то она вынуждена была, так сказать, принять вызов первой части вечера и, вольно или невольно, вступить с ней в диалог. Диалог велся не на равных: с тем же успехом можно было устроить гонки старинного авто и современного детища автомобилестроительной промышленности. Хореография Нижинского была гениальным прорывом в неизвестное, попыткой найти новый язык тела, еще до Мэри Вигман и Айседоры Дункан и задолго до Бежара, Пины Бауш (Pina Bausch) и других великих, на чей опыт и достижения опирается Саша Вальц. Нижинский (даже в приглаженной реконструкции) брутален, резок, архаичен. Вальц - изящна и изысканна.

Ее постановка - полифония из цитат и автоцитат, намеков и перекрестных отсылов к работам предшественников. Лишь человек, очень хорошо знающий историю балета, в состоянии оценить изящество, с которым цитаты из хореографии Нижинского (пресловутый "дикий топот вывороченных ног", возмутивший некогда парижан) переходит к изящным линиям Бежара и дальше - к театральной экспрессивности "ранней Вальц". Это своего рода "танец о танце", "балет об истории балета".

Рассказывая о работе с труппой Мариинского театра, Саша Вальц, отдавая должное техническому совершенству и умению моментально запоминать "лексику спектакля", отметила, что ей стоило большого труда заставить танцовщиков стать "коллективом равноправных". Классический танцовщик мыслит в категориях "солист-кордебалет", Саша Вальц же стремилась превратить группу из 24 отобранных ею танцовщиков в некое единое целое. Быть каждую минуту и солистом, и частью единого хореографического организма - эта задача оказалась непростой для мариинцев.

С другой стороны, не убеждает общая драматургическая концепция спектакля Вальц, точнее, ее отсутствие. Спектакль распадается на набор сцен, своего рода "социальных штудий" на темы сексуальности, противостояния полов, подавления слабых сильными, формирования большинства и меньшинства. Каждая из сцен по-своему интересна, но над спектаклем нависает "дамоклов меч" музыки Стравинского, стремительно нарастающей, несущейся к трагическому финалу (Мариинский оркестр был в ударе, как и всегда, когда место за пультом занимает маэстро Валерий Гергиев) и требующей единой концепции и цели.

Красивый танец примы Мариинского театра Екатерины Кондауровой в платье цвета фуксии (у Пины Бауш оно было в свое время кроваво-алым) кажется слишком безобидным финалом музыкальной драмы, а появление в одной из последних сцен двух детей, мальчика и девочки, видимо, символизирующих чистоту и веру в будущее, несколько отдает пошлостью.

Интересно, что Саша Вальц намерена создать вторую версию своей "Весны" - на этот раз, на своей территории - на сцене берлинской Staatsoperи с "проверенными" танцовщиками своей компании. Премьера состоится 26 октября и, возможно, прольет некий свет на замысел выдающегося хореографа Саши Вальц.

Обсудить в сети Facebook