В Тверском суде Москвы в четверг, 7 июля, начались слушания по делу православной активистки Людмилы Есипенко, обвиняемой в повреждении линогравюр на выставке в московском Манеже. Еще до того как был выслушан первый свидетель, подсудимая успела рассказать суду о своих родственниках, о Небесном Иерусалиме, а также об Институте имени Отто Премингера.

Кто ж его посадит?

В этот день в Тверском суде рассматривалось много дел, поэтому к истории Есипенко с любопытством прислушивались и те, кто зашел сюда по другим вопросам. "Я девушку поддерживаю! - сказала пожилая женщина в платке. - А художника этого надо самого посадить, и работы его объявить экстремистскими". "Он умер в 1986 году", - пояснили женщине. "Как умер?" - изумилась та.

История Есипенко началась 14 августа 2015 года, когда активисты движения "Божья воля" ворвались на выставку "Скульптуры, которых мы не видим" в московском Манеже. Они заявили, что экспонаты оскорбляют чувства верующих, и разрушили некоторые из них, в частности линогравюру советского художника-авангардиста Вадима Сидура "Снятие с креста", на которой Иисус изображен обнаженным с четко прочерченными гениталиями. Через полгода Есипенко задержали и поместили под домашний арест. Ей предъявлено обвинение по части 1-й статьи 243-й УК РФ - "уничтожение или повреждение объектов культурного наследия или культурных ценностей". По этой же статье совсем недавно обвиняли художника Павленского за поджог двери ФСБ.

Вадим Сидур, участник авангардного движения ЛеСС, при жизни постоянно сталкивался с неприятием своих работ. В СССР его критиковали за формализм и пацифизм, выставляться ему удавалось лишь за границей. В 1987 году, после смерти Сидура, в "Литературной газете" вышла статья "Скульптуры, которых мы не видим" Виталия Гинзбурга: академик и лауреат Нобелевской премии призывал сохранить творческое наследие художника. Сегодня в Москве есть музей Вадима Сидура, а некоторые работы стали частью выставки "подвального нонконформизма", организованной департаментом культуры Москвы в 2015 году.

Гражданство - "Царствие небесное"

Поддержать Есипенко пришли несколько человек в майках с символикой радикального православного движения "Сорок сороков". Подсудимая была одета в длинную юбку и футболку с изображением святителя Николая Сербского. "Моя страна - Небесный Иерусалим, национальность - православная христианка", - серьезно отвечала она на формальные вопросы судьи. "А гражданство какое у вас?" - "Царствие Небесное".

Слушания начались с ходатайства адвоката - он просил разрешить подсудимой во время домашнего ареста посещать клинику по назначению врача. Судья Александр Меркулов удовлетворил ходатайство частично, разрешив Есипенко разовое посещение. После этого слово предоставили прокурору, которая зачитала текст обвинения: "Действуя умышленно, механическим способом нанесла повреждения… работы, находящиеся в собственности правительства Москвы, потеряли свой экспозиционный вид и не подлежат восстановлению".

Слово подсудимой

"Вам понятны обвинения?" - спросил Людмилу Есипенко судья. - “Нет”, - ответила та и продолжила эмоциональной 20-минутной речью. Ее смысл сводился к тому, что подсудимая не жалеет о содеянном: "Это лучшее, что я сделала в жизни. Я пресекла нарушение законодательства о защите чувств верующих. Я не прошла мимо, я попыталась защитить святыню от поругания. Можно ли пройти мимо, когда насилуют женщину? На этих кусках линолеума наш Спаситель был изображен с уродливой маской вместо лица и выпотрошенным телом. Спустя месяцы эти воспоминания заставляли меня рыдать…"

Тут судья прервал подсудимую и попросил говорить "без выражения". Тогда Есипенко достала ксерокопии с репродукциями других работ Сидура и предложила всем присутствующим их "обозреть": "Посмотрите, это же половой член, который торчит из непонятно какой рожи!" - "Не надо ничего обозревать", - прервал судья. "Мы возвращаемся в темноту и хаос безбожных советских времен! - сетовала Есипенко. - Дед моего двоюродного дяди, Николай Агафоненков, был расстрелян в 1937 году на Бутовском полигоне, а сейчас он причислен к лику святых!" - "Пожалуйста, не надо нам демонстрировать портреты своих родственников..."

Европейский прецедент

В заключение Есипенко привела пример из европейской судебной практики, когда Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в Страсбурге отказался удовлетворить иск Института аудиовизуальных средств информации имени Отто Премингера против Австрии. В 1994 году земельный суд в Инсбруке вынес решение о конфискации фильма Вернера Шретера "Любовный собор", так как местная епархия была против показов. ЕСПЧ шестью голосами против трех постановил, что арест и конфискация фильма не нарушили Европейскую конвенцию о защите прав человека.

"Так называемые свободные художники жаловались на то, что арест богохульного фильма "Любовный собор" якобы нарушает их права", - говорила Есипенко. "Но, наложив арест на фильм, австрийские власти действовали в интересах обеспечения религиозного мира в этом регионе. И для того, чтобы у отдельных людей не сложилось ощущение, что их религиозные представления стали объектом необоснованных и оскорбительных нападок, - цитировала подсудимая выдержки из решения ЕСПЧ. - И я призываю представителей российского Следственного комитета поучиться у их австрийских коллег”.

Заседание отложено

В заключение Есипенко попросила правительство Москвы отозвать иск, в котором от нее требуют реставрации поврежденных работ. "Дело, конечно, не в запредельной сумме в 1 миллион 169 тысяч рублей за починку четырех кусков линолеума, - сказала она. - Для христианки тяжкий грех оплачивать реставрацию богохульства даже одной символической копейкой". И предупредила, что, если иск не будет отменен, ей придется совершить акт гражданского неповиновения.

После этого по регламенту полагалось выслушать потерпевшую сторону. Но ее в зале не оказалось: представителя департамента культуры Москвы видели в коридоре до начала заседания, но потом он ушел. Поэтому суд постановил отложить слушания до 15 июля.

Смотрите также: