Политическая модель Таджикистана со времени подписания мирного соглашения 1997 года, заключенного между нынешним президентом страны Эмомали Рахмоном и Объединенной таджикской оппозицией (ОТО), означавшего окончание пятилетней гражданской войны, претерпела кардинальные изменения.

Еще летом 2015 года Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) обратила внимание ООН, ОБСЕ, ЕС и стран-гарантов (в том числе России) на отход Душанбе от модели государственного управления, прописанной в том соглашении и определяющей твердые квоты на участие в структурах власти представителей оппозиции. А на днях убедительное подтверждение этой тенденции наблюдатели увидели в фактической парализации деятельности ПИВТ, осуществленной таджикскими силовиками. Так что же сегодня представляет собой таджикская система власти, и что толкнуло главу государства на ее трансформацию?

Отход от компромисса

"Таджикская политическая модель возникла как результат политического компромисса различных региональных и политических групп. Эта модель должна была служить основой политического ландшафта в Таджикистане. С другой стороны, после мятежей полковника Худойбердыева 1997 и 1998 годов на деле существовали две реальности - декларативная компромиссная модель таджикских соглашений 1997 года и планомерное оформление авторитаризма Эмомали Рахмона", - считает эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА) Андрей Серенко.

Специалист выделяет несколько ключевых точек, когда президент начал ломать модель мирного договора 1997 года. Он отмечает, что после подписания соглашения с ОТО, на деле существовала пропрезидентская правящая Народная демократическая партия Таджикистана (НДПТ) и несколько альтернативных, готовых на компромиссы, политических партий, включая ПИВТ. "Эмомали Рахмон действовал верно: сначала терпеливо свел оппозиционный тренд в парламенте до одной ПИВТ, а потом, пользуясь ее беззубостью, зачистил и ее. Это главное событие, означающее качественную структурную перемену режима", - говорит эксперт в интервью DW.

Он поясняет, что "Эмомали Рахмон - практик, он делает то, что ему позволяют делать". "По сути, мирные соглашения с ОТО он перестал соблюдать с тех пор, как увидел, что оппозиция более не предъявляет ему ресурс и аргументы, которые должны побудить его к этому", - говорит Андрей Серенко.

"Субъект исчез"

"Даже у полковника Худойбердыева, который дважды окружал дворец Рахмона, не хватило решимости его свергнуть. Теперь, в том числе после убийства в Турции в марте 2015 года лидера оппозиционной "Группы 24" Умарали Кувватова, президент вообще не видит в оппозиции реальных противников. Второй субъект межтаджикских соглашений 1997 года исчез", - утверждает Андрей Серенко.

"В Таджикистане установился авторитарный режим с жесткой вертикалью президентской власти, которой фактически подчинены законодательная и исполнительная ветви, а также в значительной мере СМИ. Этот режим накладывается на традиционную для данного региона клановую модель, чьей основной функцией является контроль над весьма скудными ресурсами страны", - рассказывает в интервью DW эксперт Центра исследований кризисных ситуаций (CSRC) на Мальте Наталья Харитонова.

Интерес к Туркменбаши?

Эта модель в целом схожа с теми, которые продолжительное время существовали в более богатых Туркмении и Узбекистане, полагает она. "Эмомали Рахмон, по некоторым данным, в последние годы проявлял заметный интерес к тому, как, опираясь на мощный репрессивный аппарат и идеологию, выстраивал свой режим в Туркмении Сапармурат Ниязов. С той поправкой, что Туркменбаши, не имевший многочисленных родственников, делал ставку на преданных ему лично людей, а он сам, скорее, склонен делать ставку на семью и на "гаремный менеджмент", - продолжает Наталья Харитонова.

Авторитаризм Эмомали Рахмона - это "тирания слабого диктатора, которая уже сейчас достигла своих предельных мобилизационных характеристик", полагает Андрей Серенко. По его оценке, работа силовых структур республики выстроена не очень эффективно, протестные настроения в стране высоки, а реальный рейтинг главы государства низок. "Имитационная парламентская демократия и ее структуры не пользуются поддержкой населения. Поэтому определяющий вопрос в том, как передать власть", - отмечает эксперт ЦИСА.

Операция "преемник"?

"Усилия по зачистке оппозиционеров, и, возможно, нанесение удара по религиозным авторитетам (насколько мне известно, двух богословов, братьев Тураджонзода на днях не выпустили из страны), направлены на реализацию операции "преемник". Понимая, что передача власти - это стресс для элит, для всей общественной и государственной системы, Эмомали Рахмон стремится сформировать оптимальные условия для решения этой задачи либо к 2020 году, когда должны состояться выборы президента, либо раньше", - считает Андрей Серенко. Поэтому нынешний режим он называет "авторитарно-мобилизационным".

Наталья Харитонова отмечает и иные причины, побуждающие президента и его окружение к "закручиванию гаек" - рост социальной напряженности, вызванный экономическими трудностями и возвращением части трудовых мигрантов домой из России, а также ухудшение ситуации на границах - на афганском и киргизском направлениях.

Но, по оценке эксперта, "закручивание гаек" как раз бросает недовольных властью в ряды радикальных исламистов, что ярко проявилось в переходе в ИГ полковника ОМОН Гулмурода Халимова в мае 2015 года.